С большой неохотой артиллерист разжал пальцы, и Берг прислонился к стене. Воздух с клекотом выходил из его рта: на этот раз Балабуха придушил секретаря на совесть.
– Это ты заманил Жаровкина в загородный дом? – продолжал допрос Гиацинтов, когда жертва немного отдышалась.
Не в силах говорить, Берг только кивнул.
– Что было дальше? – спросил Владимир, изо всех сил пытаясь сохранить спокойствие.
– Ферзен, улучив момент, ударил Жаровкина кинжалом. Это произошло в доме, на втором этаже. Жаровкин забрался туда, хотел найти какие-нибудь документы… Розалия упала в обморок, мы унесли ее в другую комнату и стали совещаться, что нам делать. Ферзен решил увезти тело подальше и закопать его, но когда мы вернулись туда, где лежал Жаровкин, то обнаружили, что он еще жив. Ферзен… он задушил Жаровкина. Потом Иоганн заставил меня раздеть тело… на всякий случай, чтобы его не опознали, даже если когда-нибудь найдут. Куда он увез труп, я не знаю… Ферзен велел мне сжечь одежду, но камин дымил, у меня дрожали руки, я никак не мог разжечь огонь… В конце концов я взял большой камень, обернул вокруг него одежду, обвязал ее веревкой и бросил в воду.
Владимир опустил глаза, видимо, борясь с собой. Когда он поднял голову, взор его сделался таким угрожающим, что секретарь побледнел и отшатнулся к стене.
– Я не хотел, – залепетал Берг, – поверьте… Меня заставили… Я не желал ему зла, честное слово!
Гиацинтов обернулся к артиллеристу.
– Антон!
– Что?
– Он твой. – И Владимир снова раскрыл книжку сочинений господина Жуковского.
– Подождите, подождите! – отчаянно закричал Берг. – Не убивайте меня, умоляю! Я могу помочь вам! Ведь я знаю то, чего вы не знаете! Дело в том, что сегодня… сегодня ночью…
Владимир положил книжку на стол и сделал артиллеристу знак отпустить трепещущего предателя. Вздохнув, Балабуха повиновался.
– Сегодня ночью, – выпалил секретарь, – все заговорщики собираются в условленном месте, в одном из загородных домов! В три часа… у них назначена встреча… Должно произойти что-то очень важное, приезжает какой-то человек, которого они долго ждали…
– В самом деле? – прищурился Владимир.
– Клянусь! – И секретарь в подтверждение своих слов несколько раз кивнул головой.
– И кто там будет? – осведомился Гиацинтов. – От англичан, к примеру, много народу соберется?
– О, – залепетал секретарь, – англичане, конечно, заинтересованы в деле больше всех! Наверное, даже больше австрийцев! Ведь не австрийцы владеют Индией! А действия русского императора на Кавказе… очень, очень настораживают британцев!
– Это правда, что Сандерсон в курсе дела? – пустил наугад стрелу Владимир.
Секретарь вновь энергично закивал.
– Сандерсон знает! Совершенно точно знает! Я только не уверен, будет ли он сегодня на собрании… Он очень осторожный человек! И потом, если вдруг все откроется, он опасается за свой дипломатический статус…
– А от австрийцев кто должен быть? – спросил Владимир резко. – Давай, любезный Николай Богданович! Терять-то тебе все равно уже нечего, тем более что я и так уже многое знаю. – Он вызывающе помахал зашифрованным листком.
– От австрийцев главный, конечно, Зидлиц, – заторопился секретарь. – Хотя он всегда делает вид, что ни при чем, но такая уж у него манера…
Офицеры переглянулись и нахмурились. Стало быть, даже Зидлиц был в деле… тот самый угрюмый желчный Зидлиц, который считался правой рукой канцлера Меттерниха, его серым кардиналом.
– Что конкретно они собираются предпринять? – поинтересовался Владимир. – И когда именно?
Секретарь поежился.
– Умоляю вас, господа… Я знаю, что предполагается нечто очень серьезное… но никто не посвящал меня в детали… Я только поставлял информацию… Даже на совещание этой ночью меня никто не пригласил, и я узнал о нем… чисто случайно…
– В замыслы заговорщиков, – вкрадчиво осведомился Гиацинтов, – случаем не входит восстание в Польше, а?
Берг так поразился, что даже раскрыл рот.
– Вам и это известно? Однако… Да от вас и впрямь ничто не скроется, как я погляжу! Не зря Чернышёв вас сюда послал! Когда я прочитал его депешу, я сразу же понял… – он осекся.
– Владимир, – понизив голос, нежно проурчал Балабуха, – можно, я все-таки этого щучьего сына придушу? Так, для порядку…
– Значит, это ты предупредил своих друзей, а они подослали ко мне этого Ферзена и потом организовали на нас нападение, чтобы мы не смогли добраться до Вены, – холодно сказал Владимир. – Так?
– Я, – забормотал секретарь, – я просто испугался… Из Петербурга вас так лестно аттестовали… И вы вышли на след Жаровкина в первый же день…
– Да, мы не зря свой хлеб едим, – со смешком ответил Гиацинтов. – Ладно. Пошли будить посланника, Антон. Доложим ему, что да как… и заодно представим ему господина, которого он дарил своим доверием.
Он резко поднялся с места, взял листок со столбиками цифр, на котором будто бы были зашифрованы какие-то имена, и небрежно сунул его в пламя свечи. Берг, вытаращив глаза, смотрел на это.
– Да, Николай Богданович, да, – нараспев проговорил Владимир. – Никакого зашифрованного сообщения мне Жаровкин не оставил, и он вообще ничего не оставлял, кроме тех бумаг, которые ты забрал, когда думал, что убил меня. Так что попался ты, любезный, как последний глупец.
Секретарь, осознав происшедшее, хрипло взвизгнул и сделал попытку вцепиться молодому офицеру в горло, но Балабуха перехватил его и успокоил хорошим тычком.
– Пошли, – скомандовал Владимир. И офицеры вышли в коридор, причем артиллерист волок за собой упирающегося Берга, время от времени угощая его пинками.
* * *
– Ах ты господи… – простонал Иван Леопольдович, выслушав четкий и обстоятельный рассказ Гиацинтова о происшедшем. – Ах ты господи! Какой скандал! Какое несчастье!
Спешно поднятый с постели, он впопыхах накинул на себя шлафрок, но не успел снять ночной колпак, из-под которого торчали редкие взъерошенные волосы.
– Боже мой! И этот молодой человек… Мой секретарь…
Берг стоял, опустив голову, и молча утирал кровь, хлещущую из рассеченной (не без участия Балабухи) губы. На лице секретаря застыло угрюмо-злобное выражение.
– Разве я мало делал для вас? – жалобно спросил у него граф Адлерберг. – Разве я… Неблагодарное чудовище! Так предать мое доверие…
Его хлипкое тело ходило ходуном от негодования, однако секретарь, похоже, не собирался выказывать ни малейшего раскаяния.
– Иван Леопольдович, – вмешался Владимир, – простите, но уже второй час ночи, и времени у нас в обрез… Мы должны во что бы то ни стало узнать в точности, что именно готовят заговорщики против императорской власти. Похоже, они собираются поднять восстание в Польше…
