Приободрившись, Джулия слегка отпустила акселератор и
наблюдала за тем, как стрелка спидометра постепенно сползает с сорока пяти до
сорока двух, а потом и до сорока. Для того, чтобы незаметно для своего
пассажира съехать с дороги на площадку для отдыха, необходима скорость, не
превышающая тридцати километров в час, иначе любой толчок мог бы разбудить его.
Целую минуту Джулия ехала с неизменной скоростью, а потом еще больше ослабила
нажим на акселератор, стараясь делать это как можно более плавно. Нога дрожала
от напряжения, но теперь скорость не превышала 35 километров в час. Джулии показалось,
что в салоне стало тише, и чтобы компенсировать это, она сделала радио немного
громче.
До площадки было еще около четырехсот метров, и высокие
сосны скрывали ее из виду, но Джулия уже начала постепенно сбрасывать скорость
до тридцати и потихонечку поворачивать руль, отклоняясь с автострады.
Сворачивая с дороги, она горячо молилась о том, чтобы там оказалось хоть
несколько грузовиков, и, выехав на площадку, облегченно вздохнула. Неподалеку
от небольшого здания, в котором размещались туалеты, были припаркованы три
грузовика, и хотя в такой ранний час никого не было видно, Джулии показалось,
что она слышит шум работающих дизелей. Сердце выскакивало из груди, и она с
трудом подавила желание выпрыгнуть прямо сейчас. Для того чтобы увеличить свои
шансы, ей нужно было сделать это как можно ближе к грузовикам, дабы успеть
добежать до ближайшего из них, прежде чем Бенедикт успеет ее догнать.
В пяти метрах от первого грузовика Джулия явственно услышала
шум работающего мотора и нажала на тормоз. Все ее внимание было сосредоточено
на кабине грузовика, поэтому когда Захарий Бенедикт, проснувшись, резко
выпрямился, она испуганно вскрикнула.
— Какого черта… — начал было он, но Джулия не дала ему
возможности закончить. Резко остановив машину, она схватилась за дверную ручку
и выбросилась из еще двигающейся по инерции машины, сильно ударившись бедром о
мерзлую землю. От резкой боли на глаза навернулись слезы, и сквозь их пелену
Джулия с ужасом увидела, что заднее колесо «блейзера» проехало в нескольких
сантиметрах от ее руки.
— ПОМОГИТЕ! — закричала она, становясь на колени. Ноги
скользили по слякоти и слипшемуся снегу, мешая ей встать. — ПОМОГИТЕ!
Ей уже удалось подняться на ноги и устремиться к ближайшему
грузовику, когда Захарий Бенедикт пулей вылетел из машины и бросился ей
наперерез. Джулия попыталась обойти его и побежала к туалетам, надеясь
добраться до них раньше Бенедикта и запереться изнутри.
— ПОЖАЛУЙСТА, КТО-НИБУДЬ, — продолжала кричать она на бегу.
Краем глаза Джулия увидела, как по левую руку от нее открылась дверца одного из
грузовиков и из нее выбрался водитель, сонно и непонимающе глядя на
происходящее. Прямо за спиной раздавались тяжелые шаги Бенедикта.
— ПОМОГИТЕ! — оглянувшись через плечо, она увидела, как ее
преследователь ненадолго остановился, чтобы набрать пригоршню снега.
— ОСТАНОВИТЕ ЕГО! ОН… — Джулия не смогла закончить, потому
что в эту секунду увесистый снежок сильно ударил ее по плечу, а веселый смех
Бенедикта заглушил ее дальнейшие слова:
— ПРЕКРАТИ, ДЖУЛИЯ, — весело и звонко выкрикнул он, настигая
ее и опрокидывая на землю. — ТЫ ЖЕ ВСЕХ РАЗБУДИШЬ!
Яростно сопротивляясь, Джулия пыталась набрать в грудь
воздух и закричать снова, но тяжелое тело придавило ее, мешая дышать, а всего в
нескольких сантиметрах от своего лица она увидела разъяренное лицо Бенедикта.
Его губы искривились в фальшивой улыбке, призванной обмануть водителя
грузовика. Тяжело дыша, Джулия отвернула голову немного в сторону, пытаясь еще
раз закричать, но на этот раз ее рот залепил мокрый снег, который Бенедикт
бросил ей в лицо. Задыхающаяся и ослепленная, она почувствовала, как сильные
руки мертвой хваткой сжали ее запястья, и услышала разъяренный шепот:
— Я убью его, если он подойдет ближе. Черт побери, ты этого
добиваешься? Того, чтобы кто-нибудь погиб из-за тебя?
Всхлипывая, Джулия отрицательно замотала головой, не в силах
издать ни звука, и закрыла глаза. Она не могла больше видеть своего мучителя,
но еще нестерпимее была мысль о том, что от свободы ее отделяло всего несколько
метров, но и их она не смогла преодолеть. Чего она добилась? Того, что лежала в
мокром грязном снегу, придавленная невыносимой тяжестью, а ее бедро нестерпимо
болело после неудачного прыжка из «блейзера»?
— Он идет сюда, — звучал настойчивый шепот. — Поцелуй меня и
постарайся, чтобы это выглядело убедительно, иначе этот человек умрет!
Прежде чем она успела хоть как-то отреагировать, его губы
впились в ее. Джулия широко открыла глаза и увидела приближающегося водителя,
который настороженно всматривался в их лица.
— Черт бы тебя побрал, обними меня!
Его рот по-прежнему накрывал ее губы, пистолет больно
упирался в живот, но руки теперь были свободны. Она могла бороться, и тогда бы
этот водитель с жизнерадостным лицом и именем «ПИТ» на черной кепке заподозрил
что-то неладное и пришел бы ей на помощь.
И погиб.
Бенедикт приказал обнять его и постараться, «чтобы это
выглядело убедительно». Как марионетка, которую дернули за ниточки, Джулия
безвольно подняла онемевшие от холода руки и уронила их ему на спину. Но на
что-нибудь большее она была просто неспособна.
Зак тщетно пытался разжать ее плотно стиснутые губы и
чувствовал, как все сильнее напрягается хрупкое тело, придавленное его массой.
Он был уверен, что она набирается сил перед очередной попыткой освободиться, но
на этот раз с помощью троих водителей грузовиков. Тогда наступит конец его
короткой свободе и одновременно конец всей жизни. Краем глаза Зак видел, что
водитель замедлил шаг, но не остановился. По мере приближения к ним выражение
его лица становилось все более настороженным и скептическим. Вихрь мыслей и
чувств захлестнул Зака в те короткие мгновения, которые они лежали на снегу и
так неубедительно и жалко пытались изобразить поцелуй.
В последней, отчаянной попытке предотвратить неизбежное Зак
оторвался от ледяных губ и прошептал одно-единственное слово, которое он не употреблял
уже очень много лет:
— Пожалуйста! — Покрепче обняв неподвижное тело женщины, он
почти простонал:
— Пожалуйста, Джулия, я умоляю тебя…
Джулии показалось, что мир сходит с ума. Бенедикт умолял ее
о помощи! И в его голосе звучала такая щемящая боль, что от нее сжималось
сердце. Перед тем как вновь приникнуть к ее губам, он прошептал:
— Я никого не убивал, клянусь тебе!
Мольба и отчаяние, которые она услышала в его голосе и
почувствовала в поцелуе, сделали то, чего не смогли сделать никакие угрозы, —
Джулия заколебалась. Ей показалось, что только что этот человек сказал правду.
