— Вот и хорошо. Теперь вытирай глаза, и я принесу тебе
что-нибудь выпить. Ну а потом поговорим, что тебе дальше делать.
— Я и сама прекрасно знаю, что собираюсь сделать! —
взорвалась Мередит, энергично промокая глаза и нос. — Задушить своего папочку!
— Не удастся, раньше я до него доберусь! — мрачно пообещал
Патрик и, подведя Мередит к дивану, легонько подтолкнул ее и исчез на кухне,
чтобы вернуться через несколько минут с чашкой горячего дымящегося шоколада.
Мередит с благодарностью взяла чашку, улыбнувшись Патрику.
— Ну а теперь, — объявил он, когда она допила шоколад, —
давай поговорим о том, что ты должна сказать Мэтту.
— Я скажу ему правду.
Безуспешно пытаясь скрыть восторг, Патрик усердно закивал:
— Именно так ты и должна поступить. В конце концов ты
по-прежнему его жена, и он имеет право знать, что случилось. А поскольку он —
твой муж, обязан выслушать и поверить. Кроме того, у вас обоих есть и другие
обязательства — простить и забыть, утешить и ободрить. Чтить свои брачные
обеты.
Мередит поняла, куда он клонит, и слегка нахмурилась. Патрик
Фаррел, сын ирландских эмигрантов, очевидно, по-прежнему был глубоко убежден в
нерушимости брачных уз, а теперь, услышав правду о том, что случилось с его
внучкой, шел напролом.
— Мистер Фаррел, я…
— Называй меня папой.
Мередит поколебалась, и тепло в его глазах растаяло.
— Не важно, не стоило ожидать, что такая, как ты, захочет…
— Дело не в этом! — перебила Мередит, вспыхнув от стыда при
воспоминании о том презрении, которое испытывала к нему раньше. — Просто вы не
должны возлагать слишком большие надежды на меня и Мэтта.
Она стремилась заставить его понять, что спасать их брак
слишком поздно, но после боли, которую причинила ему, не могла заставить себя
ранить Патрика еще больше, сказав прямо, что больше не любит его сына.
Но на самом деле она мечтала о возможности рассказать Мэтту
правду о выкидыше и о том, что было потом, стремилась к его пониманию и
прощению. И хотела ответить тем же. Хотела страстно, безумно, отчаянно.
— Мистер Фаррел… папа… — поправилась она, видя, как он
насупился. — Я понимаю, чего вы пытаетесь добиться, но этому не бывать. Мэтт и
я знали друг друга всего несколько дней, прежде чем разлучиться навеки, но
этого недостаточно, чтобы…
— Чтобы знать, любишь ли ты кого-то? — докончил за нее
Патрик, и Мередит беспомощно замолчала. Его мохнатые белые брови изумленно
приподнялись. — Мне стоило только посмотреть на свою жену, чтобы понять: она
для меня единственная женщина на земле.
— Ну я не настолько импульсивна, — заметила Мередит и тут же
пожалела, что не может провалиться сквозь землю при виде
многозначительно-веселых искорок в глазах Патрика.
— Но одиннадцать лет назад ты, видать, была чертовски
импульсивна! Мэтт провел с тобой всего один вечер, и ты забеременела. Он
говорил, что ты до него не знала мужчин. Так что, похоже, ты в два счета
решила, что он для тебя — единственный.
— Пожалуйста, не будем говорить об этом, — пристыженно
прошептала Мередит, протягивая руку, словно для того, чтобы отстранить его
слова. — Вы не понимаете, как я относилась к Мэтту в то время. Позже между нами
произошло что-то непонятное. Все так сложно…
Патрик метнул на нее полупренебрежительный взгляд:
— Тут нет ничего сложного. Все очень просто. Ты любила моего
сына. Он любил тебя. Вдвоем вы сделали ребеночка. Вы женаты. И теперь
необходимо провести вместе некоторое время, чтобы отыскать те чувства, которые
вы испытывали друг к другу. И вы их найдете. Вот и все.
Мередит едва не рассмеялась. Господи, как жестоко он
ошибается!
Но при виде промелькнувшей на ее лице веселой улыбки брови
Патрика вновь взлетели вверх:
— Тебе лучше поскорее решить, что делать, — предупредил он,
без зазрения совести пытаясь любыми способами принудить Мередит объясниться с
Мэттом, — потому что у него есть девушка, и он в один прекрасный день возьмет и
женится на ней. Вот увидишь!
Мередит, естественно, предположила, что речь идет о той
девушке, которую она видела на снимке, и сердце почему-то странно, болезненно
сжалось.
— Та, что в Индиане? — спросила она, вставая, и Патрик
нерешительно кивнул. Мередит несмело улыбнулась и взяла сумочку. — Мэтт
отказывается говорить со мной по телефону. А мне нужно все объяснить ему,
особенно теперь, — умоляюще прошептала она.
— Лучшего места для объяснений, чем ферма, не найдешь, —
объявил Патрик, широко улыбаясь. — Там у тебя будет достаточно времени, чтобы
придумать, как лучше все рассказать, а ему придется выслушать. У тебя уйдет
всего часа два, чтобы туда добраться.
— Что? — охнула она. — Но это невозможно! Встретиться с
Мэттом наедине, на ферме… вовсе уж не такая хорошая идея.
— Считаешь, что тебе нужна компаньонка? — удивился он.
— Нет, — полушутя ответила Мередит, — рефери
[1]
. Я надеюсь,
что вы поможете рассудить нас, и мы втроем все обсудим, когда он вернется.
Положив руки ей на плечи, Патрик настоятельно попросил:
— Мередит, поезжай на ферму. Можешь сказать ему там все, что
собираешься. У тебя никогда не будет лучшего шанса.
И, заметив, что она колеблется, начал уговаривать:
— Ферма продана. Именно поэтому Мэтт поехал туда: собирает
оставшиеся вещи. Телефон отключен, и вам никто не помешает. Он не может уехать
оттуда, потому что сломалась машина, и ее отбуксировали в мастерскую. Джо
должен заехать за ним только в понедельник утром.
Заметив, что Мередит начинает сдаваться, он удвоил натиск:
— Послушай, между вами одиннадцать лет непонимания, боли,
обид и ненависти, и ты можешь сегодня же положить этому конец! Сегодня же!
Разве не этого ты хочешь? Я знаю, что ты должна была испытывать, когда считала,
что Мэтту нет дела ни до тебя, ни до малютки, но подумай, что чувствовал он все
эти годы! И вот сегодня, уже сегодня, все мучения для вас кончатся! Вы могли бы
снова стать друзьями.
Мередит уже готова была сдаться, но не решалась окончательно
согласиться, и Патрик, сообразив, в чем дело, лукаво добавил:
— После того как вы обо всем договоритесь, ты сможешь
отправиться в эдмунтонский мотель и переночевать там.
И чем больше Мередит обдумывала сказанное, тем яснее
понимала, что Патрик прав. Телефон отключен, и Мэтт не сможет вызвать полицию,
чтобы арестовать ее за вторжение на чужую территорию, даже если захочет, а без
машины он не сможет уехать. Ему придется выслушать ее.
