Машину занесло, и Мередит резко сбросила скорость,
задохнувшись от ужаса, когда «БМВ» заскользил на обледенелом участке, но тут же
вновь оказался в безопасной зоне. Как только автомобиль снова стал слушаться руля,
Мередит вновь обратилась мыслями к Мэтту. Только теперь она поняла причину
глубоко скрытой неприязни к себе, которую постоянно чувствовала. Стал даже ясен
смысл реплики: «Перейди мне дорогу еще раз, всего лишь раз и горько пожалеешь,
что твоя мать не сделала аборт!»
Его так несправедливо, так ужасно оскорбили, так больно
ранили! Стоило ли удивляться, что Мэтт готов отплатить любыми, даже самыми
жестокими способами! Поразительно, что он пытался вести себя как цивилизованный
человек в опере и за обедом, учитывая все, в чем он считал ее виновной! На его
месте Мередит не дала бы себе труда быть вежливой, не говоря уже о дружелюбии.
Внезапно ей пришла в голову мысль, что Мэтт мог сам послать
себе эту телеграмму, чтобы оправдать в глазах отца развод с Мередит, но она тут
же покачала головой. Мэтью Фаррел жил лишь по собственным моральным законам и
не считал нужным ни перед кем оправдываться. Он сделал ей ребенка, женился,
мужественно выдержал яростный натиск ее отца. Одной лишь дерзостью и силой воли
создал финансовую империю. Он не стал бы пресмыкаться даже перед собственным
отцом и тем более посылать себе телеграммы. Телеграмма же с согласием на
развод, полученная Мередит, очевидно, была попыткой отплатить за оскорбление.
Но ведь он сначала вернулся к ней…
Слезы жгли глаза Мередит, и она, сама того не сознавая, все
прибавляла скорость. Нужно поскорее добраться до фермы, поговорить с ним,
попытаться все объяснить. Он так же нуждается в ее прощении, как она — в его, и
вряд Ли томительная нежность и острое сожаление, которые она испытывает сейчас
к Мэтту, могут послужить угрозой их будущему с Паркером. Прекрасные видения
проплывали перед ее мысленным взором — в следующий раз, когда Мэтт протянет
руку, улыбнется ей и поздоровается, она ответит улыбкой и крепким рукопожатием.
Их дружба не ограничится нечастыми встречами на балах и приемах, они смогут
быть и деловыми партнерами. Мэтт поистине блестящий тактик и непревзойденно
умеет вести переговоры, так что она, возможно, иногда сможет позвонить ему,
чтобы попросить совета. Старым друзьям ведь позволено это, не так ли? Они будут
иногда обедать вместе, и она станет рассказывать ему о своих проблемах, и Мэтт,
наверное, вызовется помочь… иначе для чего и существуют друзья…
Теплый огонек в душе все разгорался, превращаясь в жаркое
пламя.
Проселочные дороги были небезопасны, но Мередит почти ничего
не замечала. Ее великолепные грезы о дружбе с Мэттом совершенно затмили
жестокую реальность: ведь у нее нет никаких доказательств того, что она говорит
правду. Мэтт уже знает, как необходим Мередит развод по взаимному согласию и
без всяких скандалов. Если она войдет в дом и с ходу начнет рассказывать о
выкидыше, Мэтт, несомненно, вообразит, что Мередит придумала всю эту сказку,
чтобы, сыграв на его сочувствии, заставить согласиться на развод. И, что еще
хуже, Мэтт купил участок, так необходимый Мередит, за двадцать миллионов и
теперь держит «Бенкрофт энд компани»в десятимиллионных финансовых тисках,
требуя за землю уже тридцать миллионов. Он наверняка предположит, что все ее
истории насчет выкидыша и телеграмм — отчаянный коварный план, чтобы он
согласился разжать эти финансовые клещи. Следовательно, единственным выходом
будет немедленно объявить ему, что решение комиссии по районированию будет
пересмотрено. Как только Мэтт поймет, что Филип никогда не станет больше
вмешиваться в его дела, вероятно, отнесется к идее о разводе так же разумно,
как в тот день в начале ленча… И только когда он поймет, что мотивы Мередит
совершенно бескорыстны, она сможет рассказать, что случилось на самом деле и
как погиб их ребенок. Мэтт должен ей поверить, потому что у него не останется
причин сомневаться.
Деревянный мостик через ручей был покрыт толстым слоем
снега. Мередит увеличила скорость, чтобы не застрять, и затаила дыхание. «БМВ»
ринулся вперед, завизжав шинами и пробуксовывая, и почти подлетел к воротам
фермы. Лунный свет отражался от покрытых снегом полей, и в его лучах деревья
казались странными, потусторонними призраками, грустным напоминанием о
прошедшем лете. Подобно зловещим скелетам они отбрасывали уродливые тени на
побеленную стену дома, и Мередит вздрогнула, словно от дурного предчувствия.
Она заглушила мотор и выключила фары. Слабый свет пробивался
через занавески в окне верхнего этажа. Мэтт был здесь и еще не лег спать. И,
конечно, придет в бешенство, как только увидит ее.
Прислонившись головой к сиденью, Мередит закрыла глаза,
пытаясь собраться с мужеством, смело встретить то, что ожидает ее через
несколько минут. И в этот момент, сидя одна в машине, слушая вой пурги, Мередит
по-настоящему осознала, какая невероятно тяжелая и трудная задача ей предстоит,
и впервые за эти одиннадцать лет попросила о помощи.
— Пожалуйста, — прошептала она, — Господи, пусть он поверит
мне!
Открыв глаза, она резко села, вытащила ключи зажигания и
взяла сумочку. Одиннадцать лет назад Господь ответил на ее молитвы, и Мэтт
вернулся, только Мередит не знала об этом и, выйдя из госпиталя, словно забыла
о них. И Бог, без сомнения, наказал ее за это!
Истерический смех заклокотал в горле. Поразительно, думала
Мередит, выходя из машины, как она ухитряется заставлять всех и каждого злиться
на нее, ведь она так старается никому не делать плохого!
На крыльце неожиданно зажегся свет, и ее смех мгновенно
улетучился; сердце беспорядочно заколотилось, и Мередит увидела, как входная
дверь открывается. Потеряв голову от волнения, она поскользнулась, схватилась
за крыло машины, уронила ключи в глубокий снег около правой шины и уже
наклонилась было, чтобы поднять их, но тут же сообразила, что в сумочке есть
другие, и кроме того, нет никакого смысла рыться в снегу, особенно сейчас,
перед самым важным в ее жизни разговором.
В дверях появился Мэтт и, не веря глазам, уставился на
поразительную сцену: из машины вышла женщина, как две капли воды похожая на
Мередит. Нет… не может быть! Женщина нырнула вниз и исчезла, а через несколько
минут появилась снова, осторожно обходя машину. Мэтт схватился за косяк,
пытаясь побороть слабость и головокружение. Он уставился на видение, уверенный
в том, что из-за гриппа начались галлюцинации, но женщина откинула тяжелую
копну припорошенных снегом волос таким мучительно-знакомым жестом, что сердце
Мэтта почти болезненно сжалось.
Она подошла к крыльцу и откинула голову, чтобы получше его
рассмотреть:
— Здравствуй, Мэтт.
Мэтт решил, что он определенно страдает галлюцинациями. Или
просто бредит. Может, просто умирает наверху, в постели. Он не знал, что именно
с ним происходит, только ощущал все нарастающие по силе приступы озноба,
терзающие его чаще и чаще. Видение улыбнулось… нежно и нерешительно.
