— Что случилось? — охнула она. Но кровать тряслась еще сильнее,
а непонятные, похожие на икоту звуки становились все громче.
— Сейчас вызову «скорую»! — крикнула она, выбегая из
комнаты. — У меня в машине телефон, и…
Она уже сбегала по лестнице, когда за спиной послышался
громовой хохот, захлебывающиеся, оглушительные взрывы неудержимого смеха…
Мередит замерла, повернулась и прислушалась, только сейчас
поняв, что все это время Мэтт едва сдерживал приступ совершенно неприличного
веселья. Продолжая стоять на ступеньках, опираясь на перила, она сконфуженно
размышляла, в чем причина столь неожиданных перемен. Эта длинная резиновая
трубка беспокоила ее с самого начала, но в собранном виде эта штуковина не
имела ни малейшего сходства с известными одноразовыми предметами гигиены,
которые она привыкла видеть в аптеках. Кроме того, разъяренно думала она,
медленно поднимаясь наверх, этот красный резиновый мешок висел на двери ванной,
когда она в последний раз была здесь! Если это предмет гигиены, нечего
выставлять его напоказ!
У двери Мэтта она помедлила, чувствуя себя невероятно
неловко. Но тут ей пришло в голову, что стоило стерпеть любое унижение хотя бы
потому, что теперь он, забыв о гневе, наверняка не попытается выкинуть ее на
улицу. Даже лежащий в постели, Мэтью Фаррел казался грозным противником, а уж
разъяренный, поистине вселял ужас. Но ей пора попытаться заключить с ним
перемирие независимо от того, что он скажет или сделает, как ни обозлится.
Мередит наконец решилась, приняла, как ей казалось,
подобающее случаю выражение вежливого смущения и вошла в спальню. Стоило Мэтту
увидеть ее, как он снова скорчился в припадке смеха, правда, на этот раз изо
всех сил стараясь покрепче сжать губы. Но Мередит, несмотря на предательски
вспыхнувшие щеки, независимой походкой направилась к нему, сунув руки в карманы
и делая вид, что не имеет никакого представления, почему это вдруг ему
вздумалось так развеселиться. И чтобы окончательно придать себе выражение
наивного неведения, Мередит подняла глаза к потолку и даже начала насвистывать.
Но тут Мэтт внезапно понял, почему она поспешила явиться
сюда, и улыбка, таившаяся в уголках его губ, мгновенно исчезла. Очевидно,
Мередит обнаружила, что он купил хаустонский участок и теперь земля обойдется
ей на десять миллионов долларов дороже. Вот и примчалась сюда в надежде
уговорить его, просить, умолять и делать все что угодно, лишь бы добиться
своего, даже если для этого придется принести ему завтрак в постель или
неусыпно дежурить у его постели. Охваченный жгучим отвращением к ее неуклюжей,
неловкой попытке манипулировать им, он выжидал, пока эта интриганка заговорит.
Но Мередит молчала, и Мэтт, снова загоревшись гневом, бросил:
— Как ты нашла меня?
Мередит мгновенно почувствовала, что настроение Мэтта снова
изменилось к худшему.
— Я была у тебя дома прошлой ночью, — призналась она. —
Насчет завтрака…
— Забудь об этом, — нетерпеливо рявкнул он. — Я спросил, как
ты меня отыскала.
— Твой отец был дома, и мы поговорили. Он и объяснил, что ты
отправился сюда.
— Должно быть, пустилась во все тяжкие, чтобы убедить его
помочь тебе, — с нескрываемым пренебрежением хмыкнул он. — Отец видеть тебя не
может.
Мередит так отчаянно стремилась заставить его выслушать, что
не задумываясь уселась на постель рядом с ним.
— Мы с твоим отцом долго беседовали, и я кое-что ему
объяснила. И он мне поверил. После того как… мы… поняли друг друга… он
рассказал, где ты и уговорил приехать сюда и все объяснить тебе тоже.
— Тогда начинай объяснять. Только побыстрее, — сухо бросил
он, откидываясь на подушки, не понимая, каким образом ей удалось войти в
доверие отца. Неожиданно его разобрало любопытство. Интересно бы посмотреть,
какой спектакль она разыграла перед Патриком прошлой ночью! Может, и сейчас она
тоже закатит представление? Ну что ж, он и это стерпит.
Мередит посмотрела в холодное, недружелюбное лицо и глубоко
вздохнула, пытаясь успокоиться и смело встретить взгляд этих светлых глаз, еще
несколько минут назад искрившихся смехом, но сейчас колючих словно ледяные швы.
— Ну? Собираешься раскрыть рот или так и будешь сидеть здесь
и глазеть на меня?
Мередит сжалась, но не отвела взгляда.
— Сейчас все скажу. Объяснение, конечно, будет немного запутанным,
но…
— Но, надеюсь, достаточно убедительным, — процедил он.
Вместо того чтобы, как раньше, наброситься на него с
высокомерным негодованием, Мередит кивнула и криво усмехнулась:
— Надеюсь.
— Тогда выкладывай, и побыстрее! И без лишних подробностей,
только основные моменты — чему ты пытаешься заставить меня поверить, что
предлагаешь и что требуешь взамен. Нет, последнюю часть можешь опустить. Я
знаю, что тебе нужно, просто хочу сам увидеть, какую еще уловку ты для этого
изобрела.
Слова падали тяжело, беспощадно, словно удары кнута, полосуя
и без того наболевшую душу, но Мередит, не опуская глаз, продолжала говорить с
обезоруживающей искренностью:
— Прошу тебя поверить, что я не собираюсь лгать. И вчера
вечером приехала в твою квартиру, чтобы предложить тебе прекратить войну.
Кое-что для этого я уже сделала. А взамен прошу лишь одного — мира. Понимания
между нами. Мне очень хочется этого.
Губы Мэтта дернулись в сардонической улыбке:
— И это все, что тебе нужно? Мира и понимания? Едкая ирония
в его голосе вновь пробудила в Мередит неприятное предчувствие неминуемого
упоминания о хаустонском участке.
— Я слушаю! — грубо подгонял Мэтт, видя, что она колеблется.
— Ну а теперь, когда я понял, что тобой движут чисто альтруистические мотивы,
послушаем, что же ты готова предложить мне.
Он, кажется, не только сомневался в ее искренности, но и не
считал, будто она может предложить что-то действительно важное и значительное,
поэтому Мередит выложила козырную карту, самое главное, что собиралась отдать
ему, то, что было Мэтту жизненно необходимо.
— Я предлагаю одобрение твоего проекта Саутвилльской
комиссией по районированию, — объявила Мередит и увидела в его взгляде
откровенное удивление: как может она так явно признаваться в собственном
«предательстве»? — Я знаю, что именно мой отец повлиял на членов комиссии, но
хочу также, чтобы ты понял: я никогда, никогда в этом не участвовала и не
соглашалась на подобную вещь. И поэтому поссорилась с ним задолго до того, как
мы с тобой обедали вместе.
— Откуда вдруг такая тяга к справедливости? Уголки губ
Мередит чуть приподнялись в странной полуусмешке:
