— Нужно есть, чтобы поддерживать силы.
— И, — решительно продолжала Мередит, — я бы предпочла
побыть одна… откровенно говоря.
— Не получится. Не выйдет, говорю я тебе. Твой отец
подъезжал к дому как раз в тот момент, когда я пришла.
И, словно в подтверждение ее слов, захлебываясь, затрещал
звонок.
— Он может простоять там хоть всю ночь, мне абсолютно все
равно, — пробормотала Мередит, открывая Паркеру дверь квартиры.
Но Паркер круто развернулся:
— Мередит, ради Бога, я же уйти не смогу, если он там будет!
Мне придется открыть ему дверь!
— Не делай этого, — равнодушно бросила Мередит, пытаясь
взять себя в руки.
— Но что, черт побери, мне сказать ему, когда он попросит не
захлопывать дверь?!
— Позволь объяснить тебе, Паркер, — вмешалась Лайза, беря
его под руку и направляясь к двери. — Почему бы тебе не отнестись к нему, как к
любому бедняге простаку с дюжиной малышей, который нуждается в кредите вашего
банка, и не сказать «нет» раз и навсегда, твердо и решительно?
— Лайза, — процедил он сквозь зубы, выдергивая руку, — еще
немного, и я действительно возненавижу тебя. Мередит, я прошу, подумай, этот
человек не только твой отец, но и деловой партнер.
Лайза, подбоченившись, взирала на него с дерзкой улыбкой:
— Паркер, где твоя стойкость, твоя воля, твое мужество?
— Лайза, занимайся своими чертовыми делами и не лезь в
чужие! Будь у тебя хоть немного такта, сама сообразила бы, что все это тебя не
касается, и подождала бы на кухне!
Резкий упрек возымел поразительное действие: обычно не
привыкшая лезть за словом в карман, Лайза побагровела от унижения и не нашлась
что ответить.
— Подонок, — наконец прошипела она себе под нос и,
повернувшись на каблуках, направилась на кухню. Проходя мимо Мередит, она
наклонила голову:
— Я пришла сюда утешить тебя, а не расстраивать, Мер.
Подожду на кухне.
— Оказавшись на кухне, девушка сердито смахнула обжигающие
глаза слезы и включила радио.
— Давай, Паркер, можешь рвать и метать, — окликнула она,
поворачивая регулятор громкости на полную катушку, — я все равно ни слова не
услышу.
Из приемника понеслись визгливые трели сопрано исполняющей
арию из «Мадам Баттерфляй». Им вторил назойливый, непрекращающийся вопль
звонка, и Паркер набрал в грудь побольше воздуха, разрываясь между желанием
шмякнуть приемник об пол и удушить Лайзу Понтини, но взглянул на безразличную к
адскому шуму невесту, поглощенную собственными несчастьями, и его сердце
немедленно смягчилось.
— Мередит, — мягко сказал он, когда звонок смолк. — Ты
действительно хочешь, чтобы я отказался открыть дверь Филипу?
Мередит взглянула на него и, судорожно сглотнув, кивнула.
— Значит, я так и сделаю.
— Спасибо, — прошептала она, но тут же в изумлении
обернулась.
Разъяренный голос ворвавшегося в комнату отца застал обоих
врасплох:
— Пропади все пропадом! Неужели я еще должен как вор
прокрадываться в дом собственной дочери за спиной другого жильца?! Да что у вас
тут творится? Вечеринка? — допрашивал он, пытаясь перекричать вопящее радио. —
Я дважды просил твоего секретаря связаться с тобой, и четыре раза беседовал с
автоответчиком.
Гнев за бесцеремонное вторжение внезапно вытеснил усталость.
— Нам нечего сказать друг другу!
— Наоборот! — отрезал отец, сжав зубами сигару и злобно
глядя на дочь. — Стенли отказался от поста президента. Сказал, что вряд ли
справится.
Слишком расстроенная утренним разговором, чтобы
почувствовать радость при этой новости, Мередит деловито спросила:
— Поэтому ты решил предложить должность мне?
— Только не я! Я предложил ее второму кандидату, избранному
советом, — Гордону Митчеллу.
Но и это известие почти ее не затронуло. Мередит равнодушно
пожала плечами:
— В таком случае почему ты здесь?
— Митчелл тоже отказался.
Паркер удивился ничуть не меньше Мередит:
— Но Митчелл чертовски честолюбив! Я думал, он по трупам
пойдет ради этого поста!
— Я тоже так думал. Однако он заявил, будто считает, что
сможет сделать для магазина гораздо больше, занимаясь закупками. Вот для него
благосостояние «Бенкрофт» куда дороже личных амбиций, — добавил он, подчеркнуто
глядя на Мередит, явно обвиняя ее в стремлении захватить власть.
— Ты была третьим кандидатом. Поэтому я здесь, — резко
добавил он.
— И, насколько я полагаю, ты ожидаешь, что я ухвачусь за эту
возможность? — осведомилась Мередит, настолько оскорбленная жестокой правдой,
высказанной отцом, что по-прежнему не ощущала никакой радости.
— Я ожидаю, — начал он, мгновенно, угрожающе багровея, — что
ты будешь вести себя, как подобает настоящему руководителю и способному
администратору, то есть отбросишь все обиды, усмиришь самолюбие и
воспользуешься той возможностью, которая тебе предлагается.
— Есть и другие возможности.
— Не будь дурой! Тебе никогда не представится лучший шанс
показать, на что ты способна!
— Именно это ты и даешь мне — шанс показать себя?
— Да! — проскрежетал он.
— А если я покажу себя, тогда что?
— Кто знает…
— На таких условиях мне ничего не нужно.
— Черт побери! Никто из них не подготовлен к этой должности
лучше тебя, и ты прекрасно знаешь это! — взорвался отец со смесью неприязни,
раздражения и отчаяния.
Но для Мередит его неохотное признание прозвучало куда слаще
любой похвалы. В душе вспыхнула неожиданная надежда, возбуждение с каждой
минутой становилось все сильнее, но Мередит старалась говорить как можно
небрежнее:
— В таком случае я согласна.
— Прекрасно, обсудим дела за завтрашним ужином. Остается
пять дней, чтобы поработать над незаконченными проектами, прежде чем я
отправлюсь в круиз.
Он потянулся за шляпой, намереваясь уйти.
— Не так быстро, — сказала она, внезапно прищурившись. —
Прежде всего, хотя это и не самое важное, поговорим о прибавке к жалованью.
