— Возможно, будет лучше, если я подведу итоги тому, что
изложено в этих бумагах.
— Не пойму, — дерзко процедил Стюарт, — вы звезда или
дублер?
— Звезда, — невозмутимо ответил немолодой адвокат. — Я
готовил документ.
И, улыбнувшись Мередит, начал:
— Как только что объяснил мой партнер, мисс Бенкрофт, если
вы согласитесь на то, о чем просит ваш муж, он готов забыть о судебном процессе
против вашего отца и, кроме того, собирается предложить гораздо больше того, о
чем упоминается в этом документе. Он также предлагает вам огромную сумму в
возмещение морального ущерба, то есть алименты, если предпочитаете так считать,
в количестве пяти миллионов долларов.
Вот оно! Тревога, терзавшая Мередит, сменилась потрясением.
Она беспомощно взглянула на Стюарта:
— Согласиться на что? Что здесь происходит?
— Это просто игра, — заверил Стюарт. — Сначала они сыплют
угрозами, а потом говорят, что дадут тебе взамен, если согласишься.
— Игра?! — тихо воскликнула она. — Какая игра?
— А вот эту часть они приберегают к самому концу.
Не отрывая от него взгляда, Мередит кивнула, постаралась
собраться с мыслями и, старательно избегая глаз Мэтта, пристально уставилась на
Левинсона.
— Продолжайте, мистер Левинсон, — попросила она, с
достоинством поднимая подбородок.
— Кроме выплаты в пять миллионов долларов, — продолжал
Левинсон, — ваш муж согласен продать «Бенкрофт энд компани» некий земельный
участок, находящийся в Хаустоне, за двадцать миллионов долларов.
Перед глазами все поплыло, и Мередит едва не охнула. На лице
попеременно сменялись недоумение, опасение и наконец благодарность. Она уже
хотела сказать что-то, но тут Левинсон добавил:
— И последнее. Если вы согласитесь на предложение мужа, он
подпишет документ об отказе на раздельное жительство супругов в течение двух
лет, требуемое законами этого штата для получения развода по причине несходства
характеров. Это позволит уменьшить период ожидания до шести месяцев.
Стюарт небрежным пожатием плеч отмел последнее заявление:
— Мы не нуждаемся в подобном отказе, поскольку в законе ясно
говорится, что если такое несходство существует и супруги не сожительствовали в
течение двух лет, период ожидания может быть сокращен до шести месяцев. Эти
двое не имели супружеских отношений последние одиннадцать лет!
Левинсон пошевелился, и Мередит почувствовала, как сжимается
горло от болезненно-тошнотного предчувствия. Боже, что сейчас будет!
И, словно подслушав ее мысли, он спокойно сказал:
— Они провели последний уик-энд вместе.
— И что из того? — осведомился Стюарт. Гнев его куда-то
испарился. Он был потрясен предложениями Мэтта и неустанно гадал, какие условия
выставит тот в обмен. — Они не сожительствовали в обычном смысле слова, просто
спали в одном доме Никакой судья не станет настаивать на двухлетнем периоде ожидания
и не сочтет этот брак нерасторжимым только потому, что они оставались под одной
крышей в течение двух дней. То, чем они занимались, — их дело.
Воцарилось мертвое молчание.
Левинсон поднял брови и уставился на Стюарта. Стюарт, снова
обозлившись, впился глазами в Фаррела:
— Вы делили крышу, не постель!
Но Фаррел ничего не ответил. Вместо этого он, чуть повернув
голову, подчеркнуто спокойно посмотрел на Мередит.
И тут Стюарт понял. Понял, прежде чем увидел потрясенное
предательством лицо Мередит и багровые пятна гнева и смущения на щеках. Впервые
за весь этот день она медленно, пристыженно опустила голову. И несмотря на то,
что в голове Стюарта вихрем проносились бессвязные мысли, он распрямил плечи и
с весьма убедительной небрежностью заметил:
— Да, они переспали Подумаешь, большое дело. Я повторяю еще
раз почему ваш клиент может решить не подписывать отказ от двухлетнего
раздельного жительства? Зачем оттягивать неизбежный развод?
— Потому, — не повышая голоса, сообщил Левинсон, — что
мистер Фаррел вовсе не убежден в его неизбежности.
Стюарт от всей души рассмеялся:
— Это просто смехотворно!
— Мистер Фаррел так не думает. Собственно говоря, он готов
предложить пять миллионов, участок в Хаустоне, отказ от процесса против мистера
Бенкрофта и от двухлетнего раздельного проживания в обмен на выполнение всего
лишь одного условия.
— Какого же именно?
— Он хочет получить неделю за каждый год супружеской жизни,
которой был лишен. Одиннадцать недель со своей женой, чтобы они смогли получше
узнать друг друга…
Мередит привстала с кресла, глаза ее метали яростные искры:
— Что-о-о?! Чего ты хочешь?
— Объясните, каким образом он собирается узнать ее получше?
— рявкнул Стюарт, совершенно убежденный в том, что фраза Левинсона носит
определенный се??суальный оттенок.
— Думаю, нам стоит оставить их наедине, и пусть сами
договорятся… — начал Левинсон, но в этот момент раздался взбешенный голос
Мередит:
— О нет, ни за что!
Она вскочила, окинув Мэтта уничтожающим взглядом:
— Сегодня на этой встрече ты подверг меня всем мыслимым
пыткам — от террора до унижения. Не останавливайся на достигнутом! Опиши все в подробностях,
чтобы они и это могли записать вместе с твоими предложениями! Объясни поточнее,
как именно намереваешься узнать меня! Это не что иное, как шантаж, так что
перечисляй свои условия, ты, подонок!
Мэтт повернулся к адвокатам:
— Оставьте нас одних.
Однако Мередит, доведенной до отчаяния, было уже совершенно
все равно, слышат их или нет.
— Садитесь! — прошипела она адвокатам. Теперь все это не
важно — она попала в ловушку. Мередит понимала необходимость условий, просто не
предполагала, что Мэтт потребует столь чудовищной платы. Либо она будет спать с
ним следующие одиннадцать недель, либо он протащит отца через судебный процесс,
и скорее всего это убьет Филипа. И тут она увидела еще одного человека —
седоволосую секретаршу, которая незаметно проскользнула в зал и сейчас усердно
записывала каждое произнесенное слово. Мередит, словно затравленное животное,
ринулась в атаку, глядя на Мэтта полными ненависти и презрения глазами:
— Все остаются на местах, пока ты повторяешь свои гнусные
условия. Либо ты убиваешь моего отца бесконечными исками, либо получаешь от
меня свой фунт плоти, я верно поняла? Ну а теперь начинай объяснять своим
адвокатам, каким именно образом ты намереваешься его добыть. Как часто и в
какие дни, черт бы тебя побрал! И при этом все изложишь письменно, ты, ублюдок,
потому что я заставлю тебя подписаться под каждым словом! А вы, — обратилась
она к мисс Стерн, — наверное, получаете огромное удовольствие, стенографируя
столь омерзительную сцену? Этот монстр, на которого вы работаете, собирается
диктовать вам, буква за буквой, как именно он желает поразвлечься, как часто…
