— Личико ничего. Впрочем, и фигурка тоже.
— Я постараюсь пропустить мимо ушей последнюю фразу, —
сообщил Фаррел и вежливо предложил встретиться вчетвером и пообедать, когда
Джули снова будет в городе. — Передайте Мередит, что я заеду за ней завтра
вечером в половине восьмого. Можете позвонить моему секретарю утром и дать ей
адрес.
Стюарт, чувствуя, что от него не только отделались, как от
назойливого попрошайки, но еще и поставили при этом на место, кивнул и закрыл
за собой дверь. Оказавшись за порогом офиса, он начал гадать, действительно ли
делает Мередит одолжение, не предостерегая, что нужно не просто уходить, а
бежать от подписанного соглашения, и неважно, влюблена ли она в мужа или нет.
Этот человек — настоящая машина, бескомпромиссный, холодный, неумолимый и
совершенно бесстрастный. Даже намеренно-пренебрежительный отзыв о сестре не
тронул ублюдка.
Оставшись в одиночестве, Мэтью Фаррел тяжело рухнул в
кресло, откинул голову и закрыл глаза.
— Иисусе, — прошептал он, глубоко, прерывисто вздыхая, —
благодарю тебя.
Это была его первая, робкая молитва за последние одиннадцать
лет. И первый свободный вздох за последние два часа.
Глава 41
— Ну как прошла встреча с Фаррелом? — спросил Паркер, не
успев войти в квартиру Мередит, чтобы отвезти ее в ресторан на ужин и, как он
выразился утром, отпраздновать ее предстоящий развод. Но его улыбка погасла,
как только она рассеянно откинула волосы со лба и безмолвно покачала головой.
— Мередит, что случилось? — охнул он, сжимая ее плечи.
— По-моему, тебе лучше сесть, — предупредила она.
— Я лучше постою, — отказался он, хмурясь. Десять минут
спустя, когда она закончила рассказывать, Паркер уже не выглядел расстроенным,
он казался разъяренным… на нее.
— И ты согласилась на это?
— А что мне оставалось делать? — воскликнула Мередит. — Мне
нечего было предложить ему взамен. У него все козыри, и он предъявил мне
ультиматум. Все не так уж плохо, — уговаривала она, пытаясь заставить его
улыбнуться. — Мне нужно часа два, чтобы все обдумать, и поверь, все случившееся
скорее огромная неприятность… расстройство… и больше ничего. Пожалуйста, будь
объективен.
— Я чертовски объективен и поэтому не согласен, — резко
бросил Паркер.
К несчастью, Мередит была так измучена, так истерзана
угрызениями совести, что совершенно не сообразила: Паркеру станет лучше, если
она почувствует себя виноватой, когда придется показываться с Мэттом на людях.
— Послушай, — предложила она с ободряющей улыбкой. — Даже
если я поеду куда-нибудь и получу развод, начнется бесконечная судебная
волокита из-за прав на имущество. А так все будет улажено и через полгода
закончится — развод, суд, все остальное…
— Верно! — взбешенно рявкнул Паркер. — И три из этих шести
месяцев ты должна провести с Фаррелом.
— Я уже говорила и скажу еще раз: мы вовсе не обязательно
должны вступать в интимные отношения! И… и остается почти половина недели,
чтобы побыть вдвоем с тобой.
— Действительно настоящий справедливый сукин сын!
— Ты теряешь способность логически мыслить, — предупредила
Мередит, запоздало сообразив, что каждое ее слово действует на Паркера как
красная тряпка на быка. — Он делает все это, чтобы отомстить моему отцу, а не
потому, что ему нужна я!
— Не морочь мне голову, Мередит! Фаррел вовсе не слеп и к
тому же не голубой и намеревается заполучить тебя каким угодно способом! Ты
сама несколько раз повторяла, что эти ублюдки-адвокаты настоятельно подчеркивали,
что считают Фаррела твоим мужем! И знаешь, что я нахожу самым возмутительным?
— Нет, — пробормотала она, чувствуя, как бессильные слезы
подступают к горлу, — пожалуйста, объясни, если способен вести себя как
воспитанный человек и не быть вульгарным и высокомерным.
— Так это я вульгарен? я?! Фаррел смеет делать тебе подобное
предложение, а я при этом вульгарен и высокомерен! Так вот, самое
отвратительное, самое мерзкое во всем этом — то, что ты даже не особенно
расстроена! Он предлагает тебе пять миллионов долларов за постельные услуги
четыре раза в неделю, а я вульгарен? Именно это тебе нужно — повременная оплата
в несколько сотен тысяч долларов?!
Усталость и раздражение Мередит были неожиданно сметены
безрассудной яростью.
— Если хочешь знать, — вскинулась она, — по закону он мой
муж!
— А я, черт побери, кто с точки зрения закона — бородавка?
— Нет, ты — мой жених.
— И сколько ты собираешься запросить с меня?
— Убирайся, Паркер, — спокойно и тихо приказала Мередит.
Отступать она не собиралась.
— Прекрасно.
Он схватил пальто с кресла, и Мередит, борясь со слезами,
стянула с пальца обручальное кольцо.
— Возьми, — хрипло пробормотала она, протягивая его Паркеру.
Паркер взглянул на нее, и гнев его растаял.
— Не нужно, — покачал он головой. — Оставь пока у себя. Мы
оба слишком рассержены, чтобы думать связно. Но случившееся ужасно тревожит
меня и мучит. Я взбешен, а ты преподносишь мне все это словно чертову удачную
шуточку!
— Дьявол, да я просто пытаюсь успокоить тебя! Паркер,
поколебавшись, протянул руку и сомкнул ее пальцы над кольцом.
— Что ты наделала, Мередит? Я чувствую себя так, словно мир
обрушился, а ты… ты, кому придется выносить следующие три месяца, ведешь себя
как ни в чем не бывало! Может, мне действительно следует держаться подальше,
чтобы у тебя было время решить, какое место я занимаю в твоей жизни?
— А я считаю, — сухо возразила Мередит, — тебе следует
немного подумать, почему, вместо того чтобы посочувствовать и ободрить меня, ты
пытаешься представить все происходящее как покушение на твою личную
собственность.
Паркер молча ушел, хлопнув дверью, а Мередит устало
опустилась на диван. Мир, казавшийся таким ясным и светлым всего несколько дней
назад, теперь лежал в развалинах, как каждый раз, когда приходилось
сталкиваться с Мэтью Фаррелом.
Глава 42
— Простите, сэр, но здесь ставить машину запрещено, —
объявил швейцар, когда Мэтт остановил автомобиль перед домом Мередит.
Полностью занятый мыслями о предстоящей встрече с женой,
Мэтт сунул стодолларовую банкноту в руку швейцара и, не замедлив шага,
направился к дверям.
— Я присмотрю за ней, сэр! — окликнул швейцар. Огромные
чаевые были одновременно платой за возможные услуги в будущем, но Мэтт ничего
не объяснил, да и вряд ли в этом была необходимость: швейцары всего мира
считались тонкими дипломатами и экономистами, понимающими, что большие чаевые
везде считались авансом за всевозможные деликатные поручения. Правда, Мэтт
сейчас не был уверен в том, что воспользуется этими услугами, но поддерживать
хорошие отношения со швейцаром в доме Мередит необходимо и может пригодиться.
