— Он уже достаточно взрослый, — холодно бросил Мэтт, сунув
бумаги в портфель, — пусть сам разбирается. Если он раздал в кредит больше
денег, чем следовало, значит сам виноват.
Каждый раз при упоминании Рейнолдса ревность разъедала душу
Мэтта, словно кислотой, и сейчас его настроение мгновенно испортилось.
— Тебе нужно хорошенько выспаться, — сказал он Мередит, и по
резкому тону она поняла, что Мэтт собирается уходить. Удивленная столь
неожиданным решением, Мередит тем не менее проводила Мэтта до двери, ругая себя
за то, что обременяет его своими неприятностями.
В дверях Мэтт обернулся:
— Когда мы собираемся, чтобы отметить твой день рождения?
— В половине восьмого, — предложила она.
— Идет.
Мэтт шагнул в коридор, и Мередит остановилась в дверях.
— Кстати, насчет завтрашнего вечера, — сказала она, —
поскольку это мой день рождения, я бы хотела просить тебя об одном одолжении.
— Каком именно? — спросил он, ставя на пол портфель и
натягивая пальто.
— Не могли бы вы с Паркером разговаривать, вместо того чтобы
замыкаться в каменном молчании, как вчера перед пресс-конференцией. Согласен?
Опять она заботится о своем драгоценном Паркере! Мэтт
кивнул, попытался спросить что-то, поколебался, шагнул к ней, все-таки
высказался.
— Кстати о Паркере, — с обманчивым спокойствием начал он. —
Ты все еще спишь с ним? Рот Мередит сам собой раскрылся.
— И что, спрашивается, это означает? — вспыхнула она.
— Все очень просто: я предполагаю, что ты с ним спишь,
поскольку вы помолвлены, и поэтому решил спросить.
— Какое право ты вообще имеешь спрашивать? И кем себя
считаешь, черт возьми?!
— Твоим мужем.
По какой-то причине категоричность этого утверждения
заставила ее сердце чаще забиться. Мередит судорожно сжала ручку двери, боясь,
что сейчас упадет.
Но Мэтт заметил, в каком она состоянии, и с легкой улыбкой
добавил:
— Поверь, это неплохо звучит, как только привыкнешь.
— Вовсе нет! — мятежно вскинулась она, хотя в глубине души
признала, что он прав… хотя и не слишком. Мэтт перестал улыбаться.
— Тогда позволь объяснить тебе, что есть слова, которые
звучат намного хуже. Если ты по-прежнему спишь с Рейнолдсом, это Называется
«супружеской неверностью».
Мередит захлопнула дверь с такой силой, что она наверняка бы
сорвалась с петель, не успей Мэтт вовремя подставить ногу. Схватив Мередит за
плечи, он буквально вытащил ее в коридор. Жесткий рот завладел ее губами в
грубом и одновременно нежном поцелуе, руки притягивали ее все ближе к широкой
мужской груди. Постепенно ошеломительный натиск сменился осторожным
прикосновением губ к губам, легким, мучительно сладостным касанием, которому
было еще труднее противиться. Зубы слегка прикусили мочку уха, хриплый шепот
посылал дрожь озноба по спине:
— Я знаю, ты тоже хочешь поцеловать меня. Почему бы не
поддаться порыву? Я более чем готов и весь в твоем распоряжении…
К ужасу Мередит, дразнящие, обольстительные слова заставили
забыть о гневе и возбудили странное и совершенно неуместное желание засмеяться
и сделать именно то, о чем просил Мэтт.
— Если я погибну в катастрофе по пути домой, — тихо
уговаривал он, снова скользя губами по щеке к ее рту, — подумай, какие
угрызения совести будут тебя терзать при мысли о том, как ты отказала мне в
последнем утешении.
Пытаясь заглушить рвущийся из горла смех, Мередит открыла
рот, чтобы сказать что-то, шутливое, а еще лучше, язвительное, но в эту секунду
его губы впились в ее. Одной рукой он поддерживал ее голову, другой сжимал
бедра, не давая шевельнуться. И Мередит забыла обо всем. Потеряла голову.
Прижатая к сильному телу, чувствуя себя во власти его губ, рук, языка, она почувствовала,
что сдается без борьбы. Стиснутые, упиравшиеся в его грудь кулаки расслабились,
ладони скользнули под пальто, рубашку, пальцы гладили теплую, поросшую волосами
грудь. Его язык проник в рот, встретился с ее языком, губы неумолимо раздвигали
ее губы, и Мередит с неожиданной радостью приветствовала вторжение его языка,
безвольно отвечая на поцелуи, охваченная страстью и смущением. И руки Мэтта
конвульсивно сжались еще сильнее. Он со свирепой настойчивостью словно
стремился поглотить ее заживо, вобрать в себя, и Мередит ощутила, как желание
буйным пламенем загорелось в крови.
Охваченная нерассуждающей паникой, она отпрянула и,
вырываясь из его объятий, отступила к двери, тяжело дыша, вновь сжимая кулаки.
— Как ты можешь спать с Рейнолдсом, когда целуешь меня так?
— тихо, обвиняюще бросил он.
Мередит с трудом удалось принять гневно-презрительный вид:
— А ты? Как мог ты нарушить обещание вести себя прилично?
— Но мы уже не у тебя дома, — откликнулся он, и эта
способность вывернуться из любого положения и обернуть каждый нечестный
поступок в свою пользу оказалась последней соломинкой.
Мередит отступила, подавляя желание хлопнуть дверью перед
носом Мэтта, и все-таки, не удержавшись, с громким стуком закрыла ее.
Оказавшись в безопасности, она привалилась к косяку и в тоскливом ужасе
повесила голову. Уже того, что он шантажировал ее и принудил подписать это
соглашение, было достаточно для любой женщины, обладающей силой воли, чтобы
выстоять против него эти три коротких месяца. Но только не для нее! — с
бешенством думала она, отходя от двери. Не для нее! Она не продержалась и трех
недель, несчастная, безвольная дурочка, марионетка в руках Фаррела!
Полная отвращения к себе, Мередит поплелась к дивану,
остановившись, чтобы взять в руки снимок Паркера. Он смотрел на нее, красивый,
надежный, улыбающийся, верный и честный. И он любил ее! И сотни раз говорил ей
об этом! А Мэтт… Мэтт ни разу. Никогда! Но спасет ли это ее от потери гордости
и самоуважения в объятиях Мэтью Фаррела? Вероятно, нет с горечью вздохнула
Мередит. Не в этих обстоятельствах.
Стюарт считает, что Мэтт не хочет ранить ее. Если вспомнить,
как он бросился спасать ее вчера, Мередит готова поверить этому даже сейчас,
сжигаемая чувствами, которых не хотела и не умела побороть. Нет, Мэтью не хочет
причинить ей боль. По каким-то странным и неясным ей причинам Мэтт почему-то
стремился вернуть ее. Но именно тут и начнутся ее беды и несчастья. Репутация
Мэтта как неотразимого покорителя сердец всем известна, кроме того, он был
совершенно непредсказуем и абсолютно ненадежен, и сочетание этих качеств, вне
всякого сомнения, разобьет ее сердце.
Мередит опустилась на диван и закрыла лицо руками. Он не
хочет причинить ей боль…
