Паркер, не находя себе места, одолеваемый вопросами,
непрерывно терзавшими мозг, подошел к камину и стал рассматривать статуэтки.
— Прекрасная работа, — искренне похвалил он. — Восемнадцатый
век, не так ли?
— Да, — тихо ответила Лайза.
Паркер возвратился, встал перед ней, старательно Отводя
глаза от груди, видневшейся в треугольном вырезе платья сливового цвета, и
наконец задал вопрос, мучивший его больше всего:
— Что заставило тебя наброситься на Фаррела, Лайза?
Лайза вздрогнула и резко вскочила.
— Не знаю, — солгала она, потому что его близость и
долгожданное присутствие здесь вызывали дрожь в голосе.
— Ты меня не выносишь, однако ринулась на защиту словно
ангел мщения, — настаивал Паркер. — Почему?
Лайза, кусая губы, мысленно спорила с собой. Что лучше —
отделаться шуткой или рискнуть всем и признаться, прежде чем какая-нибудь
соперница снова завладеет им? Паркер сбит с толку и требует объяснений, но
Лайза инстинктивно понимала, что он никак не ожидает признания в любви.
— А почему ты считаешь, что я тебя не выношу?
— Да ты смеешься, — язвительно бросил он. — Сама ведь
никогда не упускала случая высказать свое мнение обо мне и моей профессии.
— Ax, ты об этом! — махнула она рукой. — Я… я просто привыкла
поддразнивать тебя.
Она отвела взгляд от этих пронизывающих голубых глаз и
направилась в кухню, расстроенная тем, что Паркер взял поднос и последовал за
ней.
— Почему? — не отступал он.
— Почему я дразнила тебя?
— Нет, но ты можешь начать с этого. Лайза пожала плечами,
делая вид, что поглощена уборкой, но на самом деле мысли лихорадочной вереницей
кружились в голове. Паркер — банкир, он привык докапываться до сути вещей, а ее
объяснения его не убедили. Либо придется врать дальше, что, конечно, не
сработает, либо она может поставить все на карту и сказать правду. Лайза решила
сыграть ва-банк. Она отдала ему сердце много лет назад, и теперь ей нечего
терять, кроме разве гордости.
— Помнишь то время, когда тебе было лет девять-десять? —
нерешительно спросила она, смахивая несуществующие крошки со стола.
— Да, я вполне на это способен, — сухо заверил он.
— Тебе тогда нравилась какая-нибудь девчонка и ты хотел,
чтобы она обратила на тебя внимание?
— Предположим.
Громко сглотнув слюну, Лайза ринулась вперед, потому что
отступать было некуда:
— Не знаю, как поступали мальчики из закрытых школ, но
соседские парнишки обычно бросались палками. Или дергали за косички. Они делали
так, потому что не знали другого способа заставить заметить их.
Вцепившись обеими руками в край стола, Лайза ждала ответа,
но Паркер, стоя за ее спиной, продолжал молчать, и внутри у нее все сжалось.
Она глубоко, прерывисто вздохнула и, глядя в одну точку, добавила:
— Ты знаешь, как я отношусь к Мередит? Если бы не она, я
никогда не добилась бы ничего в жизни.
Лишь благодаря ей я получила образование, профессию и
хорошую работу. Она самый лучший, самый добрый человек, которого я только знаю.
Я люблю ее гораздо больше собственных сестер. Паркер, — безнадежно договорила
она, — можешь ты только представить, как… как это ужасно… любить мужчину,
который сделал предложение твоей лучшей подруге? Наконец Паркер заговорил.
— Я, очевидно, слишком много выпил, отключился или в бреду,
— провозгласил он ошеломленно. — Утром, когда меня приведут в чувство,
необходимо рассказать какому-нибудь психоаналитику мой сон. Но а всякий случай,
чтобы я точно мог изложить все детали, повтори, пожалуйста: ты действительно
сказала, что влюблена в меня?
Плечи Лайзы тряслись от смеха, хотя из глаз почему-то
хлынули слезы.
— С твоей стороны было ужасно глупо ничего не заметить.
Его руки опустились на ее плечи.
— Лайза, ради Бога… я не знаю, что сказать. Мне очень жа…
— Не смей ничего говорить! — вскрикнула она. — И особенно,
что сожалеешь!
— Но что же мне в таком случае делать?! Лайза откинула
голову, не вытирая бегущие по щекам ручьи, и обратилась к потолку
раздраженно-страдальческим тоном:
— Боже, как можно было влюбиться в такого совершенно
лишенного воображения кретина?
Пальцы сжали ее плечи чуть сильнее, и Лайза нехотя позволила
Паркеру повернуть ее к лицом к нему.
— Паркер, — вздохнула она, — в такую ночь, когда два
человека так отчаянно нуждаются в утешении и к тому же обнаружили, что они
мужчина и женщина, неужели тебе не ясен ответ?
Паркер не шевельнулся, и сердце Лайзы на миг, казалось,
перестало биться, но тут же бешено заколотилось, когда его пальцы коснулись ее
подбородка и чуть приподняли.
— Вероятнее всего, это крайне ошибочная идея, — покачал он
головой, глядя на ее мокрые ресницы, удивленный и тронутый ее словами и тем,
что она так безоглядно предлагает.
— Жизнь — это всего-навсего одна большая игра, — сказала она
ему, и Паркер запоздало сообразил, что Лайза смеется и плачет одновременно. Но
тут он вообще забыл обо всем, потому что руки Лайзы обвили его шею и жаркие
сладостные губы прижались к его губам, а его руки по собственной воле обняли
Лайзу, притягивая ее все ближе и сжимая все сильнее. Лайза встретила его на
полпути, словно бросая вызов, побуждая сделать еще один шаг… и вскоре он
окончательно потерял рассудок, увлекая ее за собой в бездну безрассудной
страсти….
Глава 48
Мередит, закутанная в купальный халат, сидела в гостиной,
держа в руке пульт дистанционного управления телевизором. Большинство станций
передавали мультики, и она переключалась с одного канала на другой, пытаясь
разыскать такой, где идут ночные новости, словно желая лишний раз помучить себя
очередным показом вчерашнего скандала. Рядом на диване лежала воскресная газета
с сенсационной историей на первой странице и снимками вчерашних участников
драки. «Трибюн» решила принять насмешливый тон, поместив слова Паркера,
произнесенные на пресс-конференции, над снимка ми дерущихся: «Мэтт Фаррел и я —
цивилизованные люди и пытаемся уладить все как можно дружелюбнее. Вся эта
проблема почти не отличается от делового контракта, еще не выполненного как
полагается, и теперь остается лишь поставить точки над» i «.
Еще ниже выделялись крупные буквы заголовка:
« ФАРРЕЛ И РЕЙНОЛДС СТАВЯТ ТОЧКИ НАД „I“.
