— Конечно, мисс Бенкрофт, сейчас. Без проблем. Отчасти
удовлетворившись, Мередит широкими шагами направилась к выходу, намереваясь
взять такси, а уже из офиса позвонить в полицию насчет украденной машины.
Полная решимости остановить только что появившееся из-за угла такси, она
метнулась вперед, но тут же замерла на месте, увидев толпу репортеров,
слонявшихся у дома.
— Мисс Бенкрофт! Насчет вчерашнего вечера… — окликнул один
из них, и двое фотографов начали снимать ее. В этот момент такси остановилось,
и из него вышел мужчина в огромных темных очках-консервах, почти скрывавших
лицо. Не узнав Мэтта, Мередит поспешно отступила и бросилась к лифту. Ну и что
из того, что теперь ей придется сидеть в собственной квартире, как в тюрьме,
без права выхода? Никаких проблем! Сейчас Мередит поднимется наверх, вызовет
такси по телефону и попросит подъехать к черному ходу, а потом выйдет из дома,
прокрадется за мусорными баками и прыгнет в машину, как только она подъедет. О
чем речь?! Уж это она сумеет сделать! Ну конечно, сумеет!
Она успела добраться до квартиры и подняла трубку, когда в
дверь постучали. Совершенно выбитая из колеи испытаниями и несчастьями
последних дней, Мередит открыла дверь и ошеломленно уставилась на Мэтта,
заполнившего собой проем; в темных стеклах очков отражалась она сама.
— Доброе утро, — нерешительно улыбнулся он.
— Неужели?.. — ответила она, впуская его.
— И что это означает? — поинтересовался Мэтт, пытаясь
разглядеть ее глаза за большими круглыми солнечными очками, чуть кривовато
сидевшими на маленьком носу, боясь, что его попросту попытаются выгнать.
— Это означает, — строго объяснила она, — что если,
по-твоему, такое утро — доброе, значит, я запираюсь в кладовой и не выхожу
оттуда даже для того, чтобы посмотреть, каким будет завтрашний день.
— Ты расстроена! — догадался он.
— Я? — саркастически осведомилась она, показывая на себя. —
Я расстроена? Подумаешь, что такого случилось? Я всего-навсего заключенная в
собственной квартире и не могу подойти к радио, телевизору или взять в руки
газету без того, чтобы не услышать о себе интересные подробности. Не понимаю,
почему такие мелочи должны меня расстроить?!
Мэтт едва сдержал улыбку, однако Мередит успела заметить,
как дернулись его губы.
— Попробуй только засмеяться! — негодующе вскинулась она. —
Это ты во всем виноват! Стоит тебе оказаться рядом, как моя жизнь превращается
в ад!
— И что же с тобой происходит? — спросил он со смехом,
умирая от желания схватить ее в объятия. Мередит воздела руки к небу:
— Все летит к черту! На работе случается такое, чего в жизни
не случалось, — то бомбы подкладывают, то кто-то собирается нас захватить!
Дошло до того, что только сегодня мою машину украли, кто-то занял мою стоянку,
и в довершение ко всему я обнаружила, что моя лучшая подруга и мой бывший жених
провели ночь вместе.
Мэтт хмыкнул, удивляясь типично женской логике, с которой
Мередит перекладывает на него вину за все неприятности, и покачал головой:
— И ты считаешь, что я — причина всех бед?
— Хорошо, так как же ты объяснишь это?
— Космическим совпадением?
— Вернее сказать, космической катастрофой, — поправила она
и, вызывающе подбоченившись, сообщила:
— Всего месяц назад я вела мирную, спокойную, упорядоченную
жизнь, размеренную и достойную. Посещала благотворительные балы и танцевала.
Теперь я хожу по кабакам и ввязываюсь в пьяные драки, ну а потом мчусь по
улицам в лимузине, за рулем которого сидит совершенно обезумевший шофер,
уверяющий, что упакован удочкой! И тут же выясняется, что он имеет в виду
револьвер, поскольку рассуждает, каким образом собирается пришить тех, кто
захочет нас остановить!
Она выглядела такой прекрасной и такой разъяренной, что
плечи Мэтта вновь затряслись о г смеха.
— И это все?
— Нет! Есть еще одно, о чем я забыла упомянуть!
— И что же именно?
— Это! — с торжеством провозгласила она, снимая очки. — У
меня глаз подбит! Фонарь! Си…
Мэтт, не зная, смеяться или плакать, поднял палец и
осторожно коснулся крохотной синей полоски в уголке нижнего века.
— Ну, положим, — сочувственно улыбнулся он, — до фингала или
фонаря это не дотягивает. Всего-навсего малюсенькая «мышка».
— Прекрасно! — отрезала она. — Зато я узнала новый термин!
Не обращая внимания на колкость, Мэтт с плохо скрытым
восхищением изучал почти невидимый синяк.
— Чем это ты его замазала?
— Подгримировала, — ответила она, нахмурившись. — А в чем
дело?
Едва не задохнувшись от смеха, Мэтт стянул очки.
— У тебя не осталось еще немного грима? Можно
позаимствовать?
Мередит ошеломленно уставилась на такой же синяк в углу его
глаза и неожиданно ощутила безумную потребность расхохотаться. Заметив, что
Мэтт прикусил губу, Мередит робко хихикнула и зажала рукой рот, чтобы заглушить
смех, но глаза испуганно расширились, и первый звонкий смешок вырвался на волю.
Она хохотала так заразительно, что на глазах выступили слезы, и Мэтт тоже не
выдержал. Когда он притянул к себе ее трясущееся тело, Мередит обмякла в его
объятиях, умирая от смеха.
Сжав ее покрепче, Мэтт зарылся смеющимся лицом в золотистые
волосы, переполненный ее и своей радостью. Несмотря на внешнюю беззаботность
сегодняшнего утра, Мэтт должен был признать, что почти все ее обвинения
справедливы. Он терзался угрызениями совести с того момента, как увидел
утренние газеты. Он действительно перевернул ее жизнь, и если бы Мередит
набросилась на него, Мэтт без единого слова оправдания выдержал бы все. Но беспредельная
благодарность затопила его душу, когда Мэтт понял, что она способна относиться
с юмором к довольно неприятной ситуации, в которую к тому же попала по его
вине.
Немного успокоившись, Мередит чуть отстранилась.
— Это… — еле выговорила она сквозь смех, — ..это Паркер
наградил тебя «мышкой»?
— Ну в этом случае я не был бы так оскорблен! — пошутил
Мэтт. — Беда в том, что именно твоя подруга Лайза влепила мне хуком справа. А
как ты заполучила свою?
— Ты устроил.
Мэтт перестал улыбаться:
— Не может быть.
— Может, — усердно закивала она, но очаровательное лицо
по-прежнему светилось весельем. — Т-ты уд-дарил меня локтем, когда я
наклонилась, чтобы спасти Паркера. Хотя, случись это сегодня, я, возможно,
хорошенько лягнула бы его!
