Тронутая его доверием, Мередит тихо сказала:
— Ты, должно быть, очень любил ее. И понимая, что ступила на
очень зыбкую почву, вздохнула:
— Я совсем не знала мать. Она уехала в Италию сразу после
развода. Думаю, мне повезло… потому что лучше уж совсем не видеть кого-то, чем
любить и потерять.
Мэтт отлично понял, в чем она пытается убедить его, и не
стал обескураживать ее.
— Очень мило, — объявил он со спокойной торжественностью, —
очевидно, у меня в самом деле превосходный вкус в том, что касается женщин.
Мередит разразилась смехом, но тут же с восторгом
почувствовала, как его рука, скользнув по ее спине, обвилась вокруг талии. Они
продолжали идти, но через несколько шагов она внезапно остановилась:
— Ты был женат раньше?
— Нет. А ты? — поддразнил он.
— Ты прекрасно знаешь, что я… я никогда… Мередит смущенно
смолкла.
— Знаю, — кивнул Мэтт. — Не могу понять только, как с такой
внешностью, как у тебя, ты ухитрилась до восемнадцати лет оставаться
девственницей и не подарить себя какому-нибудь богатому юнцу с длинным языком,
умеющему уговаривать девчонок?
— Терпеть не могу юнцов, — бросила Мередит, и тут же с
изумлением взглянула на него:
— Господи, до этой минуты я ничего подобного себе и
представить не могла!
Мэтт пришел в полный восторг, поскольку Мередит выходит
замуж за настоящего мужчину, уж это точнее точного! Он ожидал, что Мередит
добавит еще что-то, но, видя, что она молчит, неверяще спросил:
— И все? И только?
— По крайней мере это почти правда. Все дело в том, что до
шестнадцати лет я была страшна как смертный грех и мальчики просто обходили
меня стороной. Я ужасно злилась на них за то, что не обращали на меня внимания,
и поэтому была не очень высокого мнения о них, всех до единого.
Мэтт, посмотрев на ее прекрасное лицо, соблазни — , тельный
рот и сияющие глаза, широко улыбнулся:
— А ты действительно была некрасивой?
— Скажем так, — сухо пояснила она, — вдруг у нас родится
девочка, так для нее же лучше, если в детстве она будет похожа на тебя!
Мэтт взорвался оглушительным хохотом, расколовшим ночную
тишину, и прижал ее к себе. Смеясь, он зарылся лицом в ее душистые волосы,
потрясенный нежностью, которую испытывал к ней, тронутый доверчивой исповедью и
окрыленный потому что… потому что…
Он отказывался думать о причине. Самое главное — то, что она
смеется ч обняла его за талию. Мрачно улыбнувшись, он потерся подбородком о ее
волосы и прошептал:
— У меня исключительный вкус во всем, что касается женщин.
— Два года назад ты так не считал бы, — смеясь, возразила
Мередит, откидываясь назад в кольце его рук.
— Я провидец, — спокойно заверил он. — Даже тогда сумел бы
все понять.
Час спустя они сидели на крыльце ветхого домика. Мэтт
устроился ступенькой повыше, вытянув перед собой длинные ноги. Мередит прижала
колени к груди, обхватив их руками. Они больше не делали попыток узнать друг
друга, потому что Мередит ждет ребенка и вскоре состоится свадьба, и вели себя
просто как любая парочка, сидящая на крыльце поздней летней ночью и наслаждающаяся
тишиной и покоем.
Запрокинув голову, Мередит с полузакрытыми глазами
прислушалась к треску кузнечика.
— О чем ты думаешь? — тихо спросил он.
— О том, что скоро будет осень, — вздохнула она, глядя на
него. — Осень — мое самое любимое время года. Весну слишком перехвалили. Вечно
идет дождь, и деревья еще голые после зимы. Зима обычно тянется без конца, а
летом, конечно, хорошо, но уж очень однообразно. Осень совершенно иная, и
никакие духи в мире не могут сравниться с запахом горящих листьев, верно?
Мередит обворожительно улыбнулась, и Мэтт подумал, что сама
она благоухает куда лучше, чем все горящие листья на свете, но позволил ей
продолжать:
— Осень так волнует… все меняется… словно в сумерках.
— В сумерках?
— Да, ужасно люблю сумерки, и по той же причине. В детстве я
часто гуляла по подъездной дорожке в сумерки и стояла у забора, наблюдая, как
мимо проносятся машины с включенными фарами. У всех было куда вернуться, чем
заняться… Ночь — это только начало… — От смущения она осеклась. — Все это,
должно быть, звучит невероятно глупо.
— Скорее невероятно одиноко.
— Я не была одинокой, просто мечтала. Понимаю, что у тебя
создалось ужасное впечатление о моем отце в ту ночь в «Гленмуре», но на самом
деле он вовсе не такой. Просто любит меня и всю жизнь пытается уберечь и дать
мне все самое лучшее.
Но тут чудесное настроение Мередит внезапно рассеялось, а
ужасная реальность хлынула неумолимым потоком, с силой вырывая ее из
прекрасного сна.
— И за все это я собираюсь вернуться домой через несколько
дней, беременная, и…
— Но мы договорились не тревожиться об этом сегодня, —
перебил он.
Мередит кивнула и попыталась улыбнуться, но не могла
управлять своими мыслями так легко, как, по всей видимости, он. И неожиданно
она увидела своего ребенка, стоявшего в конце подъездной дорожки где-то в
Чикаго и смотревшего вслед пролетающим мимо машинам. Ни семьи, ни братьев, ни
сестер, ни отца. Только мать. И Мередит отнюдь не была уверена, что этого
окажется достаточно.
— Если осень — твоя самая любимая вещь на свете, какая же
самая нелюбимая? — спросил Мэтт, пытаясь отвлечь ее.
Мередит на мгновение задумалась:
— Елочные базары на следующий день после Рождества. Что-то
есть ужасно печальное во всех этих прекрасных деревьях, которые никто не
выбрал. Словно сироты, никому на свете не нужные…
Она поспешно замолчала, сообразив, о чем говорит, и постаралась
поскорее отвернуться.
— Уже за полночь, — вставил Мэтт, понимая, что вечер
безнадежно испорчен. — Наверное, пора спать.
Слова прозвучали так, словно он принимал как должное то, что
они должны или будут спать в одной постели, и отвратительная паника внезапно
охватила Мередит. Она беременна, и он собирается жениться на ней — вся ситуация
казалась просто омерзительной, заставляла Мередит сгорать от стыда и сознавать,
что чувство собственного достоинства навеки утеряно, и она никогда уже не
сможет высоко держать голову.
Они в молчании выключили свет в гостиной и поднялись по
ступенькам. Дверь комнаты Мэтта выходила на площадку, а спальня Джули была
слева, в конце коридора. Между ними располагалась ванная. Когда они оказались
на площадке, Мередит решила взять инициативу в свои руки.
