— Мне он нравится, особенно потому, что ты связала его сама
и для меня.
— Мэтт… — нерешительно начала она, готовая во всем
признаться.
— Что?
— Насчет свитера…
— Нет, любимая, — перебил он, — не стоит извиняться за то,
что не успела связать еще парочку. Сможешь сделать это завтра.
Мередит еще не успела опомниться от пьянящего счастья
слышать слово «любимая» из его уст, когда подлинный смысл сказанного дошел до
нее и она заметила озорные искорки в глазах Мэтта. Нарочито угрожающим жестом
он наклонился и, схватив с земли палку, начал подкрадываться к ней, так что
Мередит, смеясь до слез, была вынуждена поспешно отступить.
— Попробуй только! — взвизгнула она, прячась за копну и
отходя к амбару, но, не рассчитав, ударилась плечом о стену, и в последний
момент ринулась в сторону. Слишком поздно. Мэтт успел поймать ее за руку,
рванул на себя и прижался к ней всем телом.
Мередит, сверкая смеющимися глазами, раскрасневшаяся,
смотрела в его улыбающееся лицо.
— Ну теперь, когда ты меня поймал, что собираешься делать? —
поинтересовалась она.
— Да, вопрос нелегкий, — хрипло признался он. Не отрывая
взгляда от ее губ, Мэтт наклонился, целуя ее с неспешной, почти ленивой
чувственностью, пока в Мередит не загорелось ответное пламя и она не начала
отвечать на поцелуи; только тогда он раскрыл ее губы своими, а его язык
скользнул чуть глубже. И Мередит забыла о том, что их можно видеть из дома, что
сейчас день. Она просто обхватила его за шею, прижалась еще теснее и, как
умирающий от жажды, припала к живительному источнику, приветствуя ритмичные
вторжения его языка. К тому времени, когда он наконец поднял голову, оба дышали
неровно и тяжело, а его возбужденное тело словно оставило на ее коже невидимый
отпечаток.
Мэтт набрал в грудь воздуха и откинул голову, инстинктивно
почувствовав: вот он, идеальный момент для того, чтобы уговорить ее отправиться
с ним в Южную Америку. Но как лучше сделать это? Мэтт так смертельно боялся ее
отказа, что решил склонить весы в свою пользу, пустив в ход нечто вроде
принуждения.
— Думаю, нам пора поговорить, — объявил он, выпрямляясь. —
Согласившись жениться на тебе, я упоминал о некоторых условиях. Тогда я не был
уверен в том, каковы они. Но сейчас понял.
— Ив чем же дело?
— Я хочу, чтобы ты поехала со мной в Венесуэлу. Ну вот, он
произнес это. Теперь оставалось только ждать.
Потрясенная неожиданным возникновением каких-то условий, вне
себя от радости из-за того, что он не желает ее оставлять, и раздраженная
повелительным тоном, Мередит, в свою очередь, спросила:
— — Мне бы хотелось сначала понять кое-что. Хочешь сказать,
что о свадьбе не может быть и речи, если я не соглашусь поехать с тобой?
— Я первым задал вопрос, так что, если можно, сначала твоя
очередь.
Только через несколько минут Мередит наконец поняла, что,
намекая на отказ жениться, Мэтт просто хочет проверить, согласится ли она без
прямых угроз и давления с его стороны. Как же он не понимает, что это ни к
чему?
Улыбнувшись про себя, Мередит сделала вид, что погружена в
мучительные раздумья:
— Так ты хочешь, чтобы я отправилась с тобой в Южную
Америку? Мэтт кивнул:
— Я сегодня звонил Соммерсу. Он утверждает, что жилищные
условия и медицинское обслуживание там вполне на уровне. Но сначала я должен
сам в этом убедиться. Если они приемлемы, я хотел бы, чтобы ты приехала ко мне.
— Не думаю, что это очень уж справедливо, — объявила она с
самым серьезным видом, желая отплатить ему тем же и заставить его нетерпеливо
дожидаться ответа.
Мэтт слегка насторожился:
— Но лучшего я ничего не могу предложить.
— По-моему, ты в крайне невыгодном положении, — пояснила
Мередит, устремляясь к дому, чтобы скрыть улыбку. — Я получаю мужа, ребенка,
собственный дом плюс возможность узнать новую страну, а ты всего-навсего
обзаводишься женой, которая, вероятно, сварит на обед рубашки, накрахмалит хлеб
у все будет путать…
Она неожиданно взвизгнула, почувствовав увесистый шлепок по
заду, но тут же, обернувшись, столкнулась с ним и, подняв глаза, изумленно
поняла, что Мэтт не улыбается. Он долго смотрел на нее с неописуемым выражением
и внезапно с силой прижал к груди.
Джули стояла у кухонного окна, наблюдая, как Мэтт, поцеловав
Мередит, неохотно отпустил ее и, широко улыбаясь, долго наблюдал, как она идет
к дому.
— Па, — охнула девушка, ошеломленно уставясь на отца, —
Мэтт, кажется, влюбился.
— Тогда помоги ему Бог!
— Разве тебе не нравится Мередит. — удивилась Джули.
— Я видел, как она оглядывала этот дом, когда впервые вошла
сюда! Смотрит на нас свысока, задирает нос, словно в хлеву оказалась!
Лицо девушки омрачилось, но она все же упрямо покачала
головой:
— В тот день она ужасно боялась. Честное слово, я сама это
видела!
— Именно Мэтту следовало бы побаиваться. Если он ничего не
добьется в жизни, она бросит его ради какого-нибудь богатого ублюдка, и
кончится тем, что ему даже моего внука не позволят навещать.
— Ни за что не поверю!
— У него нет ни одного шанса на миллион быть счастливым с
ней, — резко бросил Патрик. — Знаешь, что это такое — быть женатым на женщине,
которую любишь, пытаться сделать для нее все на свете или по крайней мере дать
больше, чем она имела до свадьбы, и ничего не суметь? Можешь представить,
каково это — каждый день смотреться в зеркало и знать, что ты неудачник, жалкий
неудачник?
— Ты думаешь о маме, — встревожилась Джули, пристально глядя
в осунувшееся, несчастное лицо отца. — Ма никогда не считала тебя неудачником и
сто раз говорила мне, какой счастливой ты ее сделал.
— Лучше бы я дал ей меньше счастья, но сумел продлить жизнь,
— с горечью пробормотал Патрик, отворачиваясь, но Джули увидела, как подавлен
отец, куда заводит его искаженная логика. Двойные смены изматывают его, и
недалек тот день, когда он снова сорвется и запьет, чтобы забыться.
— Ма жила на пять лет дольше, чем предсказывали врачи, —
напомнила она. — А если Мэтт хочет, чтобы Мередит с ним осталась, наверняка найдет
способ. Он похож на ма. Настоящий борец.
Патрик Фаррел мрачно усмехнулся дочери:
— Это намек на то, что мне стоит воспротивиться соблазну?
— Нет, — покачала головой Джули, — просто прошу не мучить
себя, потому что ты не смог сделать больше. Ма боролась до конца, и ты и Мэтт
все это время помогали ей победить смерть. Этим летом вы наконец смогли
оплатить последние медицинские счета. Не считаешь, что настало время забыть?
