— Ты будешь выглядеть в нем как мешок с картофелем,
Маргарет, — предупредила одна из них подругу, но та, не обращая на нее
внимания, повернулась к продавцу:
— Скажите, нет ли у вас двадцатого размера? В следующем
салоне мать заставляла дочь, девушку лет восемнадцати, примерить бархатное
платье от Валентине, пока продавщица ненавязчиво маячила в сторонке, ожидая,
когда потребуется ее помощь.
— Тебе нравится, — отбивалась дочь, — ты и носи! Я не
собираюсь идти на твою дурацкую вечеринку! Говорила же, хочу провести Рождество
в Швейцарии!
— Знаю, дорогая, — виновато отвечала мать, — но на этот раз
нам показалось, что неплохо бы всем собраться дома на Рождество.
Мередит посмотрела на часы, поняла, что уже почти половина
второго, и направилась к лифту, на этот раз с твердым намерением найти Лайзу и
поделиться с ней новостями. Она провела утро, обсуждая с архитектором проект
магазина в Хаустоне, а впереди еще полно дел.
Мастерская дизайнера была, собственно говоря, огромной
кладовой, расположенной в подвале, ниже уровня мостовой, и заставленной
конструкторскими столами, безголовыми и безрукими манекенами, отрезами тканей и
разнообразным реквизитом, украшавшим витрины за последнее десятилетие. Мередит
пробиралась через хаотические нагромождения с ловкостью бывшего обитателя,
каким на самом деле она и была. Недаром отец требовал, чтобы за время практики
она поработала в каждом отделе магазина.
— Лайза! — позвала Мередит, и десяток помощников Лайзы
мгновенно подняли головы. — Лайза!
— Сюда! — прокричал в ответ приглушенный голос, и из-за
ткани, драпирующей ножки стола, высунулась кудрявая рыжеволосая голова.
— Ну что на этот раз? — раздраженно осведомилась она, не
видя, кто ее зовет. — Как я могу сделать все вовремя, когда мне все время
мешают?!
— Понятия не имею, — весело ответила Мередит, присаживаясь
на стол и улыбаясь в ошеломленное лицо подруги. — Удивляюсь, как ты еще можешь
отыскать нужную вещь в этом хаосе, не говоря уж о том, чтобы вообще создавать
что-то.
— Привет, — кивнула Лайза, сконфуженно улыбаясь и выползая
из-под стола на четвереньках. — Просто пыталась приспособить провода, чтобы
можно было наклонять стол. Это для рождественского представления, которое мы
устраиваем после ужина в мебельном отделе. Ну как прошло вчерашнее свидание с
Паркером?
— О, прекрасно! — отозвалась Мередит. — То есть более или
менее, как обычно, — солгала она, делая вид, что теребит лацкан жакета левой
рукой, на которой красовалось обручальное кольцо с сапфиром. Только накануне
она призналась Лайзе, что у нее такое предчувствие, будто Паркер собирается
сделать ей предложение.
Лайза вызывающе уперлась кулаками в бедра.
— Как обычно?! Господи, Мер, да он развелся два года назад,
и ты вот уже больше девяти месяцев встречаешься с ним! Проводишь с его дочерьми
почти столько же времени, сколько он сам! Такая красавица, умница… Да мужчины
головы теряют при одном взгляде на тебя, а Паркер все это время присматривается
с весьма близкого расстояния! По моему мнению, ты просто зря тратишь на него
время. Если этот идиот и собирался сделать предложение, давно бы так и
поступил…
— Он именно так и поступил, — перебила Мередит, торжествующе
улыбаясь, но Лайза уже села на любимого конька, и потребовалось несколько
секунд, чтобы слова подруги дошли до нее.
— Все равно он тебе не пара. Тебе нужен такой, который
вытащил бы тебя на свет Божий из замшелой раковины, заставил наделать
глупостей, забыть о здравом смысле, например, хотя бы раз проголосовать за
демократов или пойти в театр в пятницу, а не в субботу. Паркер слишком похож на
тебя — такой же методичный, консервативный, осторожный… Да ты смеешься?! Он
сделал предложение?!
Мередит кивнула, и взгляд Лайзы наконец упал на темный
сапфир в старинной оправе.
— Твое обручальное кольцо? — охнула она, хватая Мередит за
руку, но, пристально изучив кольцо, нахмурилась:
— Что это?
— Сапфир, — пояснила Мередит, очевидно, ничуть не
обескураженная таким явным отсутствием энтузиазма. Прежде всего, она всегда
высоко ценила откровенность Лайзы, и кроме того, даже Мередит, любившая
Паркера, не могла убедить себя, что это кольцо ослепительно прекрасно. Тонкой
работы, старое, фамильное наследие… все так, и Мередит была совершенно этим
довольна.
— Я так и поняла, что это сапфир, но вот эти мелкие камешки?
На бриллианты не похоже. Совсем не сверкают.
— Старомодная обработка — слишком мало граней. Кольцо очень
древнее. Принадлежало бабушке Паркера.
— Он вполне мог купить новое, не разорился бы! — пошутила
Лайза. — Знаешь, пока я не встретила тебя, думала, что богатые люди покупают
потрясающие, роскошные вещи, а цена не имеет значения…
— Только нувориши, богатые выскочки, так поступают, —
укоризненно покачала головой Мередит. — Старые деньги в глаза не бросаются.
— Да, но старые деньги могут кое-чему поучиться у новых.
Держитесь за вещи, пока они не износятся! Если я когда-нибудь обручусь и жених
преподнесет мне такое стершееся кольцо, я немедленно разорву помолвку. И кроме
того, из чего сделана оправа? Совсем тусклая.
— Платина, — коротко ответила Мередит с придушенным смешком.
— Так и знала… то есть, конечно, она никогда не сотрется, и
именно потому эту штуку и купили двести лет назад!
— Совершенно верно, — весело ответила Мередит.
— По правде говоря, Мередит, — пробормотала Лайза, тоже
смеясь, хотя в глазах стояли слезы, — не считай ты, что должна быть ходячей
рекламой «Бенкрофт энд компани», наверняка все еще носила бы одежду, оставшуюся
от колледжа!
— Только если бы это была очень крепкая одежда. И, оставив
всяческое притворство, Лайза неистово обняла ее:
— Он недостаточно хорош для тебя. Как, впрочем, и всякий
мужчина.
— А по-моему, просто идеален, — возразила Мередит, в свою
очередь, обнимая подругу. — Сегодня в опере благотворительный бал. Я достану
пару билетов для тебя и Фила, — пообещала Мередит, имея в виду коммерческого
фотографа, с которым встречалась Лайза. — А потом мы даем вечер до случаю
обручения.
— Фил в Нью-Йорке, — сообщила Лайза, — но я буду. В конце
концов Паркер вскоре станет членом семьи, и придется так или иначе научиться
любить его. — И, неудержимо улыбаясь, добавила:
— Хотя он и накладывает лапу на имущество скорбящих вдов и
сирот…
— Лайза, — куда серьезнее объявила Мередит, — Паркер
ненавидит твои шуточки о банкирах. Ну а теперь, когда мы помолвлены, может,
перестанешь доводить его?
