— В таком случае стоило спросить ее мнения, вместо того
чтобы просто приказывать!
— Да, конечно, — кивнула Мередит. Она и помыслить не могла о
том, чтобы намеренно разозлить или, еще хуже, разочаровать отца. Он заставлял
дочь чувствовать себя виноватой в неудачах дня, если по ее вине у него
портилось настроение.
— Ну что ж, ничего страшного, — решил наконец Филип, видя,
что дочь искренне раскаивается. — Миссис Эллис сможет перед уходом расчесать
тебе волосы. Я принес тебе кое-что, дорогая, — добавил он, вынимая из кармана
длинный темно-зеленый бархатный футляр. — Ожерелье. Можешь надеть его сегодня —
оно очень пойдет к твоему наряду.
Мередит нетерпеливо ждала, пока отец пытался открыть
замочек. Конечно, это золотой кулон или даже…
— Это жемчуг твоей бабушки Бенкрофт, — объявил наконец
Филип, и Мередит потребовались нечеловеческие усилия, чтобы скрыть
разочарование, когда отец извлек из футляра длинную жемчужную нить.
— Повернись, я сам его застегну.
Двадцать минут спустя Мередит снова стояла перед зеркалом,
безуспешно пытаясь убедить себя, что она неплохо выглядит. Волосы снова свисали
с плеч прямыми девчоночьими прядями, но последней каплей оказался жемчуг. Ее
бабка носила ожерелье почти не снимая, и, по правде говоря, оно было на ней
даже в минуту смерти. И теперь жемчуг свинцовым грузом лег на грудь Мередит.
— Прошу прощения, мисс.
Знакомый голос дворецкого заставил девочку поспешно
обернуться.
— Внизу стоит некая мисс Понтини и утверждает, что она ваша
школьная подруга.
Осознав, что правда наконец вышла наружу, Мередит бессильно
опустилась на кровать, отчаянно пытаясь найти выход и прекрасно понимая, что
попала в собственную ловушку.
— Пожалуйста, позовите ее.
Через несколько минут появилась Лайза, ступая так осторожно,
словно попала на незнакомую планету.
— Я пыталась дозвониться, но телефон был занят целый час,
поэтому рискнула приехать.
Остановившись посреди спальни, она принялась внимательно
изучать обстановку:
— Кстати, кому принадлежит эта куча булыжников? В любое
другое время столь неуместное сравнение заставило бы Мередит рассмеяться.
Теперь же она смогла лишь тихо, напряженно сказать:
— Моему отцу. Лицо Лайзы застыло:
— Я так и подумала, особенно когда мужчина, открывший дверь,
назвал тебя «мисс Мередит» таким голосом, каким отец Викерс говорит
«Благословенная дева Мария, Матерь Божья».
И, повернувшись на каблуках, Лайза устремилась к двери.
— Лайза, подожди, — умоляюще попросила Мередит.
— Ты, должно быть, неплохо повеселилась за мой счет, —
язвительно бросила Лайза, круто разворачиваясь. — Потрясающий день! Сначала
Марио приглашает на прогулку и пытается сорвать с меня одежду, а когда я
прихожу в дом к подруге, обнаруживаю, что она все это время делала из меня
дурочку.
— Вовсе нет! — воскликнула Мередит. — Я позволила тебе
думать, что Фенвик, наш водитель, — мой отец, только потому, что боялась дня,
когда правда выплывет наружу.
— Ну да, конечно, еще бы! — с пренебрежительным недоверием
отмахнулась Лайза. — Богатая маленькая крошка ужасно нуждается в подруге, такой
нищенке, как я. Готова поклясться, ты и твои богатые дружки смеялись над тем,
как ма умоляет тебя поужинать с нами, предлагает спагетти, и…
— Прекрати! — вскрикнула Мередит. — Ты не понимаешь! Мне
нравятся твои родители, и я очень нуждаюсь в твоей дружбе. У тебя братья и
сестры, тети и дядья и все то, что я всегда хотела иметь. Почему ты думаешь,
что если я живу в этом дурацком доме, значит, все великолепно и чудесно?
Посмотри, как он подействовал на тебя! Один взгляд — и ты не желаешь иметь со
мной ничего общего. И так было в школе, сколько я себя помню. И, к твоему
сведению, я люблю спагетти! И такие дома, как у тебя, там, где люди смеются, и
кричат, и шутят!
Мередит осеклась, видя, как гнев на лице Лайзы сменился
саркастической улыбкой:
— Так, значит, тебе нравится шум?
— Наверное, — слабо улыбнулась Мередит.
— А как насчет твоих богатых приятелей?
— У меня их нет. То есть, конечно, я знаю многих своих
ровесников и даже вижусь с ними иногда, но все они ходят в другие школы и
дружат много лет. Я для них чужая… посторонняя.
— Почему отец послал тебя в школу Святого Стефана?
— Он думает, что это прекрасно воспитывает характер. Моя бабка
и его сестра туда ходили.
— Похоже, твой отец не в себе.
— Наверное, зато у него благие намерения. Лайза пожала
плечами и намеренно бесцеремонно бросила:
— В таком случае он ведет себя, как большинство отцов.
Это прозвучало слабым намеком на примирение, нерешительным
подтверждением общности, роднившей подруг, и в комнате воцарилось молчание.
Разделенные огромной кроватью в стиле Людовика Четырнадцатого и почти
непреодолимой классовой пропастью, эти необычайно способные и обладающие
блестящим умом девочки наконец-то осознали всю степень различий между ними и
сейчас взирали друг на друга со смесью угасающей надежды и настороженности.
— Наверное, мне лучше уйти, — выговорила наконец Лайза.
Мередит тоскливо оглядела нейлоновый рюкзак, который
принесла с собой Лайза с очевидным намерением переночевать у подруги, подняла
руку в немой мольбе, но тут же опустила, поняв, что всякие просьбы бесполезны.
— Мне тоже скоро пора уезжать, — сказала она вместо этого. —
Желаю… хорошо провести время.
— Фенвик может подвезти тебя домой после того, как высадит
меня у отеля.
— Я могу дождаться автобуса… — начала было Лайза, но в этот
момент впервые по-настоящему обратила внимание на платье Мередит и в ужасе
осеклась:
— Кто… кто выбирает тебе одежду? Неужели ты в самом деле
собираешься надеть это сегодня?
— Да. Не нравится?
— Ты хочешь знать правду?
— Не очень.
— Ну а как бы ты сама отозвалась об этом платье? Мередит
расстроенно вздохнула:
— Слово «безобразное» что-то значит для тебя? Закусив губу,
чтобы скрыть смех, Лайза подняла брови:
— Если ты знала, что оно уродливое, почему купила?
— Отец посчитал его самым подходящим.
