Опять. Он даже не позаботился поблагодарить Мередит за
прекрасную идею и ведет себя так, словно сам до этого додумался, что, впрочем,
происходит каждый раз, когда его талантливая дочь показывает, на что способна.
Он неохотно принимал ее предложения, ничем не показывая, насколько они ценны
для фирмы. Но все это признавали. Все. Включая Филипа Бенкрофта.
Мередит собрала бумаги и вышла из конференц-зала вместе с
Гордоном Митчеллом. Из всех претендентов на должность и, о, президента только
двое — Мередит и Митчелл — были наиболее вероятными кандидатами. И оба знали
это. Митчелл в свои тридцать семь успел проработать в торговле дольше Мередит,
и это давало ему некоторое преимущество, но он поступил в «Бенкрофт» всего три
года назад. Мередит же трудилась в фирме вот уже семь лет и, что важнее всего,
успешно провела в жизнь план расширения сферы действия компании в других
городах: она спорила, уговаривала и наконец убедила отца, а потом и банкиров
фирмы финансировать новый проект. Мередит сама выбирала участки для новых
магазинов и постоянно входила в бесконечные детали строительства и оборудования
зданий. Все это, а также ее опыт работы в других отделах универмага позволяли
Мередит показать совету директоров одно качество, которого не было у других
вице-президентов, включая Гордона Митчелла, — разносторонность.
Разносторонность и более широкий спектр понимания различных торговых операций.
Она краем глаза взглянула на Гордона и увидела, как
нескрываемо-расчетливо тот, в свою очередь, смотрит на нее.
— Филип говорил, что отправляется в круиз по совету доктора,
— начал Гордон, пока они шли по устланному ковром коридору мимо секретарей,
сидевших в стеклянных отсеках перед кабинетами вице-президентов. — Куда он
собирается?..
Но в этот момент его секретарь встала и, слегка повысив
голос, окликнула:
— Мистер Митчелл, звонят по вашему личному телефону. Мистер
Бендер. Его секретарь сказала, что это очень срочно.
— Я же приказывал вам не поднимать трубку моего телефона,
Дебби, — рявкнул Гордон и, извинившись перед Мередит, поспешил в свой кабинет и
плотно прикрыл дверь. Расстроенная выговором Дебби Новотны прикусила губу, с
неприязнью глядя в спину Мередит. Всякий раз, когда звонила «секретарь мистера
Бендера», шеф неизменно вел разговор за закрытыми дверями. Вот уже почти год он
обещал развестись с женой и жениться на Дебби, и сейчас девушка внезапно
испугалась, что причина его отговорок в том, что «секретарь» на самом деле
попросту новая любовница Гордона. Он много чего обещал, например, сделать Дебби
агентом по закупке и повысить жалованье, да так и не сдержал слова. С бешено
колотящимся сердцем Дебби подняла трубку. Послышался тихий, встревоженный голос
Гордона:
— Я же говорил, чтобы ты не смел звонить сюда!
— Успокойся, это не отнимет много времени, — заверил Бендер.
— У меня все еще полно тех шелковых блузок, что ты закупил в прошлый раз, не
говоря уже о горах бижутерии. Увеличу твою долю вдвое, если избавишь меня от
этого хлама.
Голос был мужским, и Дебби, вздохнув от облегчения, уже
хотела повесить трубку, как сообразила, что собеседник Гордона явно намекает на
взятку.
— Не могу, — отрезал Митчелл. — Последняя партия блузок и
бижутерии прибыла, и это второсортное дерьмо! До сих пор все сходило с рук,
потому что у твоего товара хотя бы качество было неплохое. Если кто-то из
руководства приглядится поближе к последней партии, обязательно потребует
ответа, кто и почему закупил все это. А уж тогда мои менеджеры по закупкам
покажут прямо на меня и объяснят, что делали это по моему приказу.
— Если так уж волнуешься, — заметил Бендер, — уволь обоих, и
некому будет показывать на тебя пальцем.
— Придется, но это ничего не изменит. Знаешь, Бендер, — с
холодной решимостью объявил Гордон, — наша сделка была выгодной для нас обоих,
но теперь все кончено. Слишком рискованно. Кроме того, мне скорее всего
предложат исполнять обязанности президента, и я уже не буду заниматься
закупками.
— Слушай меня очень внимательно, жлоб паршивый, — злобно
прошипел Бендер, — потому что больше я повторять не намерен. У нас все на мази,
и твои амбиции меня не касаются. В прошлом году я заплатил тебе сто тысяч
баксов…
— Я же сказал, все кончено.
— Не кончено, пока я сам этого не захочу, так что и не
вздумай улизнуть! Попробуй только слово поперек сказать, и я позвоню старому
Бенкрофту…
— И что скажешь? — ухмыльнулся Гордон. — Что я отказался
покупать твои тряпки?
— Нет, просто объясню, что я честный бизнесмен, а ты
пытаешься выкачать из меня взятку за то, чтобы согласиться на закупки моего
первосортного товара. Это уже не взятки, а вымогательство.
Он секунду помолчал, давая время собеседнику осознать
зловещий смысл угрозы, и добавил:
— И кроме того, вспомни еще и о службе внутренних доходов.
Если они получат анонимный телефонный звонок и начнут проверку, готов побиться
об заклад, обязательно обнаружат лишнюю сотню тысяч долларов, о которых ты
позабыл заявить в налоговой декларации. Уклонение от налогов — это
мошенничество, дорогой. Вымогательство и мошенничество.
И тут сквозь туман паники, охватившей Гордона, прорезался
посторонний звук — странный, приглушенный скрип закрываемой дверцы каталожного
шкафа.
— Погоди минуту, — быстро сказал он, — мне нужно кое-что
достать из портфеля.
И, не обращая внимания на портфель, лежавший на столе.
Гордон подошел к порогу и осторожно приоткрыл дверь. Его секретарь сидела за
столом, прижав к уху трубку; на телефоне горела лишь одна красная кнопка,
означавшая, что занята только его линия. Побелев от страха и ярости, Митчелл
закрыл дверь и вернулся к столу.
— Закончим разговор вечером, — бросил он. — Позвони мне
домой.
— Предупреждаю…
— Ладно, ладно. Позвони домой. Что-нибудь придумаем.
Бендер, немного умиротворенный, сказал:
— Вот это лучше. Не так уж я несговорчив. Поскольку тебе
придется отказаться от места Бенкрофта, увеличу твою долю.
Гордон, повесив трубку, нажал клавишу переговорного
устройства.
— Дебби, зайди, пожалуйста, — попросил он и, отняв палец от
клавиши, пробормотал:
— Глупая назойливая сука!
Минуту спустя Дебби, изнемогая от страха, вошла в кабинет.
Теперь, когда ее иллюзии рассеялись, она страшно боялась, что Гордон по ее лицу
прочтет неприятную правду.
— Запри дверь, — велел Гордон, вынуждая себя говорить с
хрипловато-чувственными интонациями и направляясь к дивану. — Иди сюда.
