— Ужин готов! — объявила она, подходя к Паркеру. Но тот,
казалось, ничего не слышал. Наконец, оторвав взгляд от документов, он, хмурясь,
взглянул на нее.
— Что-то случилось?
— Не уверен, — пробормотал он, хотя по его голосу Мередит
показалось, что произошло нечто неладное.
— Кто занимался твоим разводом?
Мередит беспечно уселась на подлокотник его кресла и с
отвращением поглядела на разложенные документы, озаглавленные:
«ПОСТАНОВЛЕНИЕ О РАЗВОДЕ:
Мередит Александра Бенкрофт против Мэтью Алена Фаррела».
— Мой отец обо всем позаботился. А что?
— Я нахожу эти документы совершенно не отвечающими правилам
и нормам закона.
— В чем это? — удивилась Мередит, заметив, что адвокат отца
неверно написал второе имя Мэтью — «Ален» вместо «Аллеи».
— Во всем, — ответил Паркер, пролистывая страницу за
страницей и все больше волнуясь.
Напряжение, звучавшее в его голосе, передалось Мередит, и
поскольку она терпеть не могла вспоминать ни о Мэтте, ни о разводе, то
постаралась убедить себя и Паркера, что причин для расстройства нет, хотя не
имела ни малейшего представления, в чем дело.
— Наверняка все сделано как следует и по закону. Отец этим
занимался, а ты знаешь, как он педантичен во всем.
— Возможно… но этот адвокат, Станислас Шпигальски… кто бы он
ни был, его совершенно не заботили детали. Вот смотри, тут написано, что он
посылает все дело, и что суд скрепил документы печатью, как и просил Филип.
— И что в атом странного?
— Странно то, что во всем деле не содержится упоминания о
том, что Фаррелу когда-либо предъявлялось прошение о разводе, или что он вообще
появился в суде, или хотя бы отказался от своего права там появиться, и это
только малая часть того, что мне тут не нравится.
Наконец и Мередит по-настоящему встревожилась, но твердо
решила не обращать внимания на разгулявшиеся нервы:
— Но какое это теперь имеет значение? Мы разведены, и это
главное.
Но Паркер, не отвечая, вернулся к первой странице заявления
о разводе и начал медленно ее читать, с каждым абзацем все больше мрачнея.
Мередит, не в силах вынести томительного ожидания, встала.
— Ну? — потребовала она спокойно и рассудительно, — что
мучит тебя сейчас?
— Да весь этот документ, — ответил он с невольной резкостью.
— Решение о разводе составляется адвокатами и подписывается судьей, но тут… я
никогда не читал ничего подобного. Ни один адвокат не составит такого
документа. Взгляни вот на это! — воскликнул он, тыча пальцем в последний абзац
на последней странице: «В обмен на десять тысяч долларов и другую ценную
компенсацию, выплаченные Мэтью А. Фаррелу, вышеуказанный Мэтью Фаррел
отказывается от всех прав на собственность и владения, принадлежащие теперь или
в будущем Мередит Бенкрофт Фаррел. Исходя из вышеизложенного, суд выносит
решение о разводе Мередит Бенкрофт Фаррел».
Даже сейчас воспоминание о том, что она пережила одиннадцать
лет назад, когда узнала, что Мэтт взял деньги у отца, заставило Мередит
съежиться. Он оказался таким лгуном, таким жалким лицемером: когда они
поженились, он поклялся, что гроша не возьмет из ее денег.
— Просто поверить не могу этим формулировкам! Тихий
рассерженный голос Паркера вырвал ее из невеселых размышлений.
— Словно какой-нибудь чертов контракт о продаже
недвижимости! Кто, дьявол побери, этот парень? — потребовал он ответа. — И
посмотри на его адрес! К чему твоему отцу нанимать совершенно неизвестного
адвоката с Южной Стороны, контора которого находится практически в трущобах!
— Пытался сохранить тайну, — пояснила Мередит, обрадованная,
что наконец может хотя бы на что-то ответить. — Отец говорит, что намеренно
нанял ничтожество, никому не известного адвоката, который не станет задавать
лишних вопросов о нем и обо мне. Папа был очень расстроен, я же рассказывала.
Что ты делаешь? — удивилась она, видя, как Паркер тянется к телефону.
— Собираюсь позвонить Филипу, — сказал он и, заглушая ее
протесты, добавил с мрачной улыбкой:
— Я не собираюсь его волновать. Пока не уверен, есть ли
из-за чего тревожиться.
И верный своему слову, немного поболтал с Филипом и лишь
потом как бы между делом заметил, что просматривал документы о разводе Мередит.
Паркер даже подшутил над будущим тестем по поводу выбранного им странного
адвоката и небрежно осведомился, кто рекомендовал ему мистера Станисласа
Шпигальски. Услышав ответ, он рассмеялся, но как только повесил трубку,
мгновенно стал серьезным.
— Что он сказал?
— Объяснил, что нашел его имя в телефонном справочнике.
— Так что дальше? — продолжала Мередит, отчаянно пытаясь не
обращать внимания на тревожные сигналы, сотрясающие ее с головы до ног. Она
чувствовала себя так, словно неожиданно оказалась во мраке, где со всех сторон
грозит опасность, непонятная и неопределенная.
— Кому ты звонишь теперь? — спросила она, видя, что Паркер
вынул тонкую черную записную книжку из внутреннего кармана пиджака и поднял
трубку.
— Говарду Тернбуллу.
Вне себя от беспокойства и гнева на его уклончивые реплики,
Мередит все же продолжала настаивать:
— Но почему ты звонишь Говарду Тернбуллу?
— Мы вместе учились в Принстоне, — коротко ответил он.
— Паркер, если ты пытаешься разозлить меня, тебе это, кажется,
удается, — предупредила она, видя, что он молча набирает номер. — Я хочу
немедленно знать, зачем ты звонишь своему бывшему однокурснику.
Но Паркер неожиданно широко улыбнулся:
— Мне ужасно нравится твой тон. Напоминает о воспитательнице
в детском саду. Я был в нее влюблен.
И прежде чем Мередит попыталась его задушить, поспешно
добавил:
— Я звоню Говарду, потому что он президент Иллинойской
коллегии адвокатов, и…
Но в этот момент Говард, по-видимому, подошел к телефону.
— Говард, это Паркер Рейнолдс, — начал он, но тут же
остановился и прислушался:
— Ты прав, я забыл, что задолжал тебе ответный матч в скуош.
Позвони мне завтра в офис, и мы назначим дату.
Он снова замолчал, рассмеялся и спросил:
— У тебя список членов коллегии адвокатов недалеко? Я звоню
не из дома и очень хочу узнать, точно ли один человек принят в члены коллегии
или нет.
