— Что? Правда?
Я хмуро воззрилась на свое отражение, тогда как Кэри подошел к моей шкатулке с драгоценностями и принялся там шарить.
— Вот! — Он протянул мне серьги, подаренные мамой на мое восемнадцатилетие. — Именно то, что надо. Примерь.
Я последовала его совету и убедилась, что он прав. Вид был совсем другой, чем с золотым ожерельем: меньше блеска, но куда больше откровенной чувственности. Кроме того, серьги удивительно гармонировали с браслетом на правой лодыжке, который так понравился Гидеону. Волосы у меня были убраны назад, а по спине спускались нарочито небрежным каскадом. Выглядела я сексуальной до невозможности, что еще больше подчеркивали дымчатые тени для век и блеск для губ.
— Кэри Тейлор, и что бы я без тебя делала?
— Детка… — он положил мне руки на плечи и прижался своей щекой к моей, — этого ты никогда не узнаешь.
— Ты, между прочим, тоже классно выглядишь.
— А то нет?
Он моргнул и отступил на шаг. В своем роде Кэри мог бы посостязаться и с Гидеоном, при всех его деньгах. Правда, по сравнению с брутальной красотой Гидеона внешность Кэри была более утонченной, но каждый по-своему был неотразим. Смотреть на них было сплошным удовольствием, граничащим с вожделением.
Когда я только познакомилась с Кэри, он был тощим наркоманом с затуманенным, потерянным взглядом. Но меня стразу потянуло к нему, и я начала с того, что присоединилась к нему на занятиях по групповой терапии. Поначалу он обошелся со мной довольно грубо, поскольку считал, что мной, как и другими, руководит желание перепихнуться, но, когда я твердо и недвусмысленно дала понять, что этого мне не надо, в нем пробудился интерес, и в конечном счете мы стали лучшими друзьями. Он заменил мне брата, которого у меня никогда не было.
Зазвонил интерком, и я подскочила, осознав, что вся на нервах.
— Забыла сообщить консьержу, что Гидеон вернется, — глядя на Кэри, сказала я.
— Не беспокойся, я все улажу.
— А ничего, что тебе придется ехать без меня со Стэнтоном и мамой?
— Шутишь? Они ведь меня любят. — Его улыбка затуманилась. — А что, у тебя есть сомнения, стоит ли ехать с Кроссом?
Я глубоко вздохнула, припомнив, что еще совсем недавно лежала на спине и испытывала оргазм за оргазмом.
— Нет, на самом деле нет. Просто все происходит слишком быстро и оборачивается лучше, чем я ожидала, да и вообще представляла себе, что захочу…
— Просто тебе интересно знать, где тут улов. — Кэри протянул руку и легонько постучал пальцем по кончику моего носа. — Ева, он и есть улов. Ты его поймала. Вот и наслаждайся.
— Пытаюсь.
Я была благодарна Кэри за понимание меня и того, как работало мое сознание. Жить рядом с ним было куда легче, поскольку я знала, что он всегда поможет заполнить пробелы, осмыслить которые мне самой не под силу.
— Нынче утром я провел некоторое расследование и выяснил массу пикантных подробностей. Распечатка у тебя на столе. Если захочешь, можешь посмотреть.
Я вспомнила стрекотание принтера, работавшего как раз перед нашей поездкой в спа-салон. Приподнявшись на цыпочки, я чмокнула Кэри в щеку.
— Ты лучше всех. Я люблю тебя.
— И я тебя тоже, детка, — отозвался он и направился к двери. — Спущусь вниз и приведу его сюда. Не спеши: он явился на десять минут раньше.
Улыбаясь, я проводила Кэри взглядом, а когда он вышел в коридор, затворив за собой дверь, прошла в маленькую комнатку рядом с моей спальней и на крайне непрактичном секретере, присмотренном мне мамой, нашла папку с распечатками текстов и изображений. Усевшись, я погрузилась в историю Гидеона Кросса.
И ощутила себя чуть ли не свидетельницей крушения поезда, узнав, что он доводился сыном Джеффри Кроссу, бывшему главе фирмы, которая занималась инвестиционными ценными бумагами. В итоге Джеффри Кросса уличили в организации колоссальной аферы по «схеме Понци», иными словами, финансовой пирамиды. Гидеону было всего пять лет, когда его отец пустил себе пулю в лоб, предпочтя смерть неминуемому тюремному заключению.
«Ох, Гидеон!»
Я попыталась представить его ребенком: симпатичный темноволосый мальчик с дивными голубыми глазами, полными жуткой растерянности и печали. Этот образ разбивал мне сердце. Страшно даже подумать, что пришлось пережить бедному мальчику в столь нежном возрасте. Его мать со временем вышла замуж за Кристофера Видала, музыкального администратора, и родила еще двоих детей, Кристофера Видала младшего и Айерленд Видал, но создавалось впечатление, что прибавление семейства и обретение финансовой стабильности пришли слишком поздно, для того чтобы избавить Гидеона от последствий пережитого тяжелого потрясения. Болезненные эмоциональные раны вынудили его замкнуться в себе.
Размышляя о подходе Гидеона к таким вопросам, как ухаживание, общественная жизнь и секс, я довольно критично и заинтересованно изучила фотографии, на которых он был с женщинами, и убедилась, что мама тут не ошиблась — одни брюнетки. Женщина, попадавшаяся на снимках чаще других, имела явные признаки испанской крови. Она была выше меня ростом и скорее стройная, чем пышная.
— Мадемуазель Перес, — пробормотала я, неохотно признавая, что она весьма хороша собой. В ее манере держаться чувствовалась всегда восхищавшая меня ярко выраженная уверенность.
— Ты не находишь, что уже пора? — прервал мои размышления Кэри, в голосе которого угадывалась легкая усмешка. Он стоял в дверях моей комнаты, небрежно прислонясь к косяку.
— Правда?
— Думаю, через минуту он к тебе нагрянет. Едва себя сдерживает. — (Я закрыла папку и встала.) — Ну что, интересное чтение?
— Очень.
Мне на самом деле было интересно узнать, как отец Гидеона, а особенно его самоубийство повлияли на его жизнь. Впрочем, было очевидно, что все ответы на подобные вопросы дожидаются меня в соседней комнате.
Я вышла из спальни, прошла по коридору к гостиной и немного помедлила на пороге. Гидеон стоял у окна спиной ко мне и смотрел на город. Сердце мое забилось часто-часто. Мне было видно его отражение в стекле. Взгляд Гидеона был сосредоточенным, линия рта жесткой. Скрещенные на груди руки выдавали скрытое беспокойство, некую настороженность. Отстраненный и далекий, он, по сути, был человеком, который всегда одинок.
Ощутив мое присутствие, а возможно, и мое желание, Гидеон повернулся и замер, а я скользила по нему взглядом, впитывала в себя его образ. Все в нем выдавало могущественного магната, а его сексуальная привлекательность буквально обжигала глаза. От одного вида порочно обрамлявших лицо черных волос пальцы мои сжимались в неудержимом желании в них вцепиться. А когда он на меня посмотрел… сердце мое готово было выскочить из груди.
— Ева.
Демонстрируя каждым шагом силу и грацию, он подошел ко мне и, взяв руку, поднес ее к губам. Взгляд его был требовательным — жарким и сосредоточенным, — а стоило его губам коснуться моей кожи, как вверх по руке пробежали мурашки, в памяти вспыли грешные прикосновения его губ к моему телу. Что вызвало мгновенное возбуждение.
