Забросив мои ноги себе на плечи, он принялся вылизывать складки моих половых губ. Сверхчувствительной плотью это воспринималось как мягкие, провоцирующие касания горячего бархата. Руки мои вцепились в простыню, а грудь заходила ходуном, когда кончик его языка прошелся вокруг моего клитора, а потом чуть подтолкнул этот сверхчувствительный нервный узел. Я вскрикнула, бедра мои задвигались еще сильнее, мышцы напряглись в предвкушении и отчаянном желании кончить.
Легкие дрожащие касания сводили меня с ума, заставляя корчиться в экстазе, но их было недостаточно для того, чтобы я могла кончить.
— Гидеон, умоляю!
— Еще нет!
Он изводил меня, доводя уже до грани оргазма, и вдруг, в последний момент, сбрасывая накал так, что я откатывалась назад. Снова и снова. Кожа моя покрылась потом, а сердце, казалось, вот-вот выскочит из груди. Его дьявольски неутомимый язык умело обрабатывал мой клитор до того момента, когда уже следующее прикосновение сулило взрыв наслаждения, но за миг до этого смещался ниже и проникал внутрь меня. Мягкие, неглубокие погружения сводили с ума, прикосновения к перевозбужденным нервным окончаниям доводили до того, что я, вконец потеряв всякий стыд, умоляла:
— Пожалуйста, Гидеон, дай мне кончить… Мне нужно кончить! Пожалуйста!
— Тсс, ангел мой… Я о тебе позабочусь.
Он закончил с нежностью, породившей оргазм, который нахлынул на меня неистовой, вздымающейся волной, наполнившей все тело жаром наслаждения.
Прижав мои руки к постели и тем самым лишив возможности двигаться, Гидеон снова навалился на меня, нацелившись членом на влажную половую щель, и уверенно ввел его внутрь. Я застонала и заерзала, чтобы как можно глубже впустить в себя его пенис.
Тяжелое, влажное дыхание Гидеона обдавало мне шею, его мощное тело содрогалось.
— Ева, ты такая мягкая и теплая. Моя Ева. Ты моя.
Я обхватила ногами его бедра и сжала икрами ягодицы, побуждая войти еще глубже. И Гидеон показал мне все, на что способен, засадив в меня свой огромный член по самые яйца. Потом он, впившись в мои губы, стал медленно двигаться вверх и вниз, напористо, но в то же время нежно. Я чувствовала каждый дюйм его твердого, как скала, тела и с каждым новым толчком все больше понимала, что каждый дюйм моего тела находится в его безраздельной власти. Снова и снова он проникал на всю глубину моего влагалища, так что мне трудно было дышать; тело мое содрогалось под его напором, а вцепившиеся в него руки побелели от напряжения.
Он без конца повторял страстные слова о том, как я прекрасна… какое счастье для него иметь меня… как он не в силах… просто не может остановиться. Я кончила, закричав от наслаждения, и он тоже дошел до высшей точки. Его движения ускорились, и вот всего несколько мощных толчков — и он тоже кончил, прохрипев мое имя и излив свое семя. Я лежала, мокрая от пота, чувствуя, что у меня не осталось ни одного живого места, но была полностью удовлетворена.
— Я еще не насытился, — властно прошептал он, используя теперь и колени для увеличения силы своих движений. Они оставались умело размеренными, и каждое из них словно заявляло: «Твое тело существует, чтобы служить мне».
Закусив губу, я пыталась подавить стоны беспомощного наслаждения, грозившие нарушить безмятежность ночи… и выдать пугающую глубину чувств, которые я начинала испытывать к Гидеону Кроссу.
ГЛАВА 12
Утром Гидеон застал меня в душе. Он вошел в ванную во всем великолепии своей наготы, двигаясь с грацией дикого зверя, которая восхищала меня в нем с самого начала. Его волосы небрежно, но очень сексуально падали на плечи. Один лишь вид этих густых волос пробуждал в женщине непреодолимое желание вцепиться в них обеими руками. Любуясь тем, как играют при движении его мускулы, я даже не пыталась сделать вид, будто не обращаю внимания на великолепные признаки мужского достоинства, болтающиеся между его ног.
Несмотря на горячую воду, соски мои от этого зрелища напряглись, и я вся покрылась гусиной кожей.
Его понимающая улыбка сказала мне, что ему прекрасно известно о производимом им впечатлении. Я ответила на нее, пробежав мыльными руками по всему его божественному телу, а потом села и отсосала у него с таким энтузиазмом, что ему, дабы не потерять равновесия, пришлось упереться ладонями в кафельную стену. Его хриплые приказы эхом отдавались в моей голове. Я же старалась изо всех сил, чтобы он не успел затрахать меня до смерти после того, как примет душ, хотя и грозился это сделать.
Этой ночью кошмары его не мучили. Похоже, секс подействовал как успокоительное средство, чему я была до крайности рада.
— Надеюсь, ты не думаешь, будто уже отделалась? — заявил он, явившись следом за мной на кухню в черном, в тончайшую полоску костюме.
Принимая у меня чашку кофе, он одарил меня взглядом, обещающим еще много всяких разных наслаждений.
Его в высшей степени цивильный вид вновь пробудил во мне воспоминания о ненасытном самце, прыгнувшем ночью в мою кровать, и кровь быстрее заструилась в жилах. Все чувства мои были обострены, как никогда, мышцы, помнившие о пережитом наслаждении, дрожали, точно натянутые струны, и я просто не могла не мечтать о большем.
— Вот-вот, — произнес он, прислоняясь к стойке и потягивая кофе. — Смотри на меня вот таким манером и увидишь, чем это кончится.
— Кончится тем, что я из-за тебя работы лишусь.
— Подумаешь, устрою на новую.
— Это кем? Твоей секс-рабыней? — фыркнула я.
— Хм, а что, предложение интересное. Давай обсудим.
— Черт! — пробормотала я, ополоснув свою кружку в раковине и поставив в посудомоечную машину. — Готов? К работе?
Гидеон допил свой кофе, и я протянула руку, чтобы взять у него кружку, но он ополоснул ее сам. Еще одно действие, выдававшее в нем простого смертного, а не порождение фантазии. Я была так тронута, что нечего было и пытаться это скрыть.
— Я хочу, — заявил он, повернувшись ко мне лицом, — отобедать с тобой сегодня вечером, а потом провести ночь у меня дома.
— Гидеон, я не хочу, чтоб ты на мне перегорел.
Он являлся мужчиной, привыкшим к одиночеству, мужчиной, давно не имевшим длительной, много значившей для него связи, если вообще имевшим таковую. И сколько времени потребуется на то, чтобы эти его инстинкты выветрились? А кроме того, нам и вправду лучше не выставлять наши отношения на публику…
— Только не надо отговорок. — Его лицо окаменело. — С чего ты взяла, что я могу перегореть?
Мысленно я обругала себя за то, что обидела его. Он старался, как мог, и мне следовало всячески поощрять его, а не обескураживать.
— Ой, да я не то имела в виду. Просто не хочу тебя стеснять. И потом, нам по-прежнему нужно…
— Ева, — раздраженно вздохнул он, но слегка расслабился. — Ты должна верить мне. Я же тебе верю. Просто не могу иначе. В противном случае нас с тобой сейчас бы здесь не было.
