— У меня были другие планы, черт тебя побери! А ты их, на хрен, порушил! — Голос мой задрожал, из глаз полились слезы, но тут до меня дошло, что на нас уже смотрят. Только этого мне и не хватало: оказаться в центре публичного скандала! — Вечно ты все изгадишь!
Неожиданно Гидеон развернул меня к себе лицом. При этом крепко держал за плечи, не давая мне вырваться.
— Господи! — Он привлек меня к себе и поцеловал в макушку. — Только не плачь. Извини.
Я стукнула его кулаком по груди, хотя с таким же успехом могла бы стучать по каменной стене.
— Ты вообще каким местом думаешь, а? Сам, как нечего делать, встречаешься со стервой, которая называет меня шлюхой и думает, что ты на ней женишься, а я не могу перекусить со своим лучшим другом, который с самого начала хорошо к тебе относился?
— Ева. — Он обхватил мой затылок ладонью и прижался щекой к виску. — Мэгги просто-напросто оказалась случайно в том же ресторане, где я обедал с деловыми партнерами.
— А мне плевать. Ты, помнится, похвалялся умением распознавать выражение лица. Не ты один это умеешь. Как ты мог смотреть на нее так после всего, что она мне наговорила?
— Ангел мой… — Его губы шевелились, касаясь моего лица. — Это выражение вообще к ней отношения не имело, оно связано с тобой. Мэгги перехватила меня у выхода, и я сказал ей, что направляюсь к тебе. И вид у меня был такой, потому что я представил себе нас с тобой вдвоем и ничего не мог с собой поделать.
— И ты хочешь, чтобы я поверила, будто и она улыбалась по тому же поводу?
— Она просила меня передать тебе привет, но я нашел это не совсем уместным, а после ночи с тобой у меня вообще все из головы вылетело. Учитывая, чем мы занялись.
Мои руки обхватили его талию под пиджаком.
— Нам нужно поговорить, Гидеон. Сегодня вечером. Есть многое, о чем я должна тебе рассказать. Если репортеры начнут рыть в правильном направлении и им повезет… Короче, нам нужно не афишировать наши отношения или завязать с ними. И то и другое было бы лучше для тебя.
Гидеон обхватил мое лицо ладонями и прижался своим лбом к моему:
— Ни то ни другое не годится. Ну а что годится, это мы с тобой выясним вместе.
Приподнявшись на цыпочки, я поцеловала его. Языки наши соприкоснулись, поцелуй получился долгим и страстным, и я совершенно забыла о снующих вокруг людях. Ни их голоса, ни шум бесконечного транспортного потока не имели для меня значения, пока я была укрыта от всего этого Гидеоном. Лелеема им.
Он был для меня источником и муки, и наслаждения, человеком, перепады настроения и порывы страстей которого были под стать моим собственным.
— Уж как-нибудь разберемся, — прошептал он, пробежав кончиками пальцев по моей щеке.
— Ты меня совсем не слушаешь, сумасшедший упрямец. Мне сейчас идти надо.
— Но после работы поедем домой вместе.
Он попятился, но удерживал мою руку до тех пор, пока позволяло расстояние, и только тогда, когда наши пальцы разъединились, я повернулась в сторону скрытого за ивами ресторана.
Марк со Стивеном поджидали меня у входа, представляя собой ту еще парочку: Марк в элегантном деловом костюме и Стивен в джинсах и сапогах.
Стивен стоял, засунув руки в карманы, с улыбкой на симпатичном лице.
— Честное слово, я чуть было не зааплодировал. Это лучше любой мыльной оперы.
Чувствуя, что краснею, я стала неловко переминаться с ноги на ногу.
Марк открыл дверь и поманил меня внутрь.
— Сдается мне, все мои былые предостережения насчет Гидеона ты можешь забыть.
— Спасибо, что не увольняешь меня, — отозвалась я, пока официантка проверяла, что у нас зарезервирован столик. — Или, по крайней мере, перед этим накормишь.
Стивен потрепал меня по плечу:
— Марк никак не может тебя лишиться.
Марк пододвинул мне стул и улыбнулся:
— Конечно, иначе у меня не будет возможности держать Стивена в курсе твоих любовных похождений. А ведь он у нас торчит от мыльных опер. Обожает романтические драмы.
— Разыгрываешь, — фыркнула я.
Стивен потер рукой подбородок и улыбнулся:
— Ну уж нет, этого я никогда и никому не скажу. Каждый имеет право на личные секреты.
Губы мои сложились в ответную улыбку, несмотря на болезненно кольнувшую мысль о моих собственных секретах. И о том, как убийственно скоро мне придется их раскрыть.
* * *
В пять часов вечера я внутренне собиралась с силами, готовясь выложить свои секреты, а потому, усаживаясь с Гидеоном в «бентли», выглядела напряженной и мрачной, а когда заметила, что он присматривается к моему лицу, дурное настроение усилилось. А уж когда он взял мою руку и поднес к губам, я и вовсе чуть не разрыдалась. Я до сих пор еще пыталась прийти в себя после нашего спора в парке, а ведь это было наименьшее из того, с чем нам предстояло разобраться.
До его дома мы ехали в молчании. В квартире он провел меня через свою прекрасную, роскошно обставленную гостиную прямиком в спальню. Там на кровати были разложены изумительное платье для коктейлей цвета глаз Гидеона и длинный, до пола, черный шелковый халат.
— Вчера до обеда мне удалось выкроить время на покупки, — пояснил он.
— Спасибо.
Его забота порадовала меня, слегка умерив мои опасения.
Он поставил мою сумку на стул возле буфета.
— Я хотел бы, чтобы ты чувствовала себя комфортнее. Сейчас открою бутылку вина, выпьем, расслабимся. А когда будешь готова, поговорим.
— А я хотела бы быстренько принять душ.
Но вот чего я хотела на самом деле, так это максимально отдалить по времени случившееся в парке от того, что я собиралась ему сказать, чтобы и то и другое оценивалось по отдельности, но тут у меня просто не было выбора. С каждым днем неумолимо возрастала вероятность того, что сведения, которые должна была открыть Гидеону я, он получит из другого источника.
— Да что угодно, ангел мой. Чувствуй себя как дома.
Я нутром чуяла, как гнетет его беспокойство, однако сбросила туфли и поспешила в ванную, будучи уверена, что, прежде чем начать откровенничать, мне нужно как следует к этому внутренне подготовиться. Именно с целью усиления самоконтроля я забралась под душ, но, оказавшись там, невольно вспомнила наши совместные «водные процедуры» сегодня утром и опять принялась гадать, не был ли для нас, как пары, это первый и последний раз.
Выйдя из ванной, я обнаружила Гидеона стоящим возле дивана. Кроме низко сидящих на бедрах свободных пижамных штанов из черного шелка, на нем ничего не было. В камине мерцал огонь, на кофейном столике в ведерке со льдом красовалась бутылка вина. Единственный свет, если не считать камина, исходил от расставленных в центре стола свечей цвета слоновой кости.
