И хотя у меня сразу возник миллион вопросов, я задала лишь один:
— Мы не только заниматься любовью, но и спать будем в одной постели?
— Каждую ночь. — Губы Гидеона коснулись моего лба. — Как ты вообще могла подумать иначе? Поговори со мной, Ева. Что творится в твоей прекрасной голове?
— Что творится у меня в голове? — фыркнула я. — Скажи лучше, что творится в твоей? Что с тобой случилось за те четыре дня, пока мы считали, что разорвали наши отношения?
— Ева, мы с тобой никогда не разрывали отношения, — с каменным лицом ответил он.
Из соседней комнаты донесся телефонный звонок, и я тихо выругалась. С одной стороны, мне хотелось, чтобы он ушел, а с другой — продолжить этот разговор.
— Прибыл наш обед, — успокаивающе похлопал он меня по спине и вышел.
Но я за ним не пошла, так как была слишком расстроена, чтобы есть. Я забралась на кровать, точную копию своей, свернулась калачиком, прижав к животу подушку, и закрыла глаза. Я не услышала, как вернулся Гидеон, но поняла, что он здесь, когда он встал рядом с кроватью.
— Пожалуйста, не заставляй меня есть в одиночестве, — сказал он, обращаясь к моей напряженной спине.
— А почему бы тебе просто не приказать мне отправиться с тобой обедать?
Он вздохнул, а потом опустился на кровать, согрев меня теплом своего тела. Его присутствие успокаивало меня, а быть может, он сам черпал успокоение в моей близости.
— Ева, для меня невыносимо видеть тебя несчастной. Поговори со мной. — Его пальцы нежно поглаживали мою руку.
— Не знаю, что сказать. Мне казалось, что нам удалось наконец сгладить наши противоречия. — Я еще крепче стиснула подушку.
— Расслабься, Ева. Не отталкивай меня. Ты причиняешь мне боль.
Но мне казалось, будто это он меня отталкивает.
Тогда я повернулась к нему лицом, опрокинула на спину и забралась на него. Руки мои блуждали по его мощной груди, царапая загорелую кожу, бедра колыхались над ним, подставляя обнаженную половую щель под его член. По потемневшим глазам и участившемуся дыханию я поняла, что он почувствовал влажный жар моей промежности.
— И что, неужели это так для тебя ужасно? — спросила я, работая бедрами. — Неужели, раз уж я взяла инициативу на себя, ты боишься, что не сможешь меня удовлетворить?
Гидеон положил руки мне на бедра. Даже этот безобидный жест показался мне слишком властным. И поняла, что он больше не обуздывает свою силу воли.
Скрытая в нем гигантская энергия теперь устремилась в меня, опалив нестерпимым жаром.
— Я уже говорил, что смогу поиметь тебя любым способом, — прохрипел Гидеон.
— Ну и ладно. Не думай, будто я не знаю, что ты ухитряешься чувствовать себя наверху, даже оставаясь внизу.
Его рот скривился в самодовольной усмешке.
Соскользнув, я стала ласкать языком его твердый сосок. Я лежала на нем так же, как раньше он лежал на мне, сжимая его упругие ягодицы. Его мощный член упирался мне в живот, пробуждая во мне сексуальный голод.
— Ты хочешь наказать меня наслаждением? — тихо спросил он. — Ну что ж, ты можешь. Ты можешь поставить меня на колени, Ева.
Я резко выдохнула и уронила голову ему на грудь:
— Хочу!
— Да не волнуйся ты так. Мы преодолеем это, как и все остальное.
— Какая самоуверенность, — прищурилась я. — Ты пытаешься утвердиться в своей позиции.
— Можешь попробовать утвердиться в своей.
Гидеон облизал нижнюю губу, и моя половая щель сжалась в требовательном желании. Его глаза говорили о том, что он сейчас переживает целую гамму чувств. Несомненно, как бы ни сложились в дальнейшем наши отношения, мы уже буквально проросли друг в друга. Причем я была близка к тому, чтобы продемонстрировать это на практике.
Когда мои губы заскользили по его телу, Гидеон запрокинул голову и еле слышно выдохнул:
— Ох, Ева!
— Ваш мир, того и гляди, опрокинется, мистер Кросс.
Так оно и было. Уж об этом я позаботилась.
* * *
Я уселась за обеденный стол, торжествуя в душе при воспоминаниях о том, как еще совсем недавно Гидеон, мокрый от пота, задыхался и рычал в моих объятиях.
Проглотив кусочек еще теплого мяса, он спокойно сказал:
— Ты ненасытна.
— А то! Ты великолепен, сексуален, и у тебя огромный член.
— Рад, что ты это ценишь. Я еще и очень богат.
— Кого это волнует? — беззаботно спросила я, прекрасно понимая, что одни только его апартаменты стоят, наверное, миллионов пятьдесят долларов.
— Ну, по крайней мере, меня.
Я воткнула вилку в жареную по-немецки картофелину, размышляя о том, что еда от Питера Люгера доставляет почти такое же чувственное удовольствие, как и секс. Почти.
— Если меня и интересуют твои деньги, то только в одном аспекте: быть может, они позволят тебе бросить работу, чтобы стать моим секс-рабом.
— Ну, в финансовом отношении да, я вполне мог бы себе это позволить. Только боюсь, мы оба очень скоро заскучали бы. Тебя это устраивает? — ласково спросил он. — Ну как, убедилась в своей правоте?
Я прожевала кусочек и лишь после этого ответила:
— А что, стоит попробовать еще раз?
— Суть в том, что ты достаточно возбуждена, чтобы убедиться в моей правоте.
— Хмм. — Я пригубила вина. — Ты именно это планируешь?
Гидеон взглянул на меня и отправил в рот очередной кусок удивительно нежного бифштекса.
Чувствуя непонятное беспокойство, я спросила с глубоким вздохом:
— Если бы наша сексуальная жизнь тебя не удовлетворяла, ты бы мне сказал?
— Не смеши меня, Ева.
А что еще могло побудить его устроить такие разборки после четырехдневной разлуки?
— Понимаю, если я не отношусь к тому типу, на который ты всегда был падок, тогда мне уже ничего не поможет. И мы не использовали ни одной из тех игрушек, что припасены у тебя в отеле…
— Прекрати.
— Прошу прощения?
— Я не хочу видеть, как ты рвешь в клочья чувство собственного достоинства, — отставив тарелку, произнес Гидеон.
— Что? А разве не ты затеял весь этот разговор?
— Ева, ты, конечно, можешь сама себя накручивать и подбивать меня на скандал, да только тебе это не поможет, потому что на самом деле единственное, чего ты хочешь, — это потрахаться.
— Чья бы корова…
Он ухмыльнулся, и я заткнулась, осознав его правоту. Я по-прежнему хотела его. Хотела, чтобы он, одержимый желанием, оказался на мне, чтобы полностью контролировать наслаждение и мое, и свое собственное.
