— Коринн, это Ева Трэмелл. Ева, это Коринн Жиро. Мы старые друзья.
Я протянула ей руку, и она ее пожала.
— Друзья Гидеона — мои друзья, — произнесла она с теплой улыбкой.
— Надеюсь, это относится и к подругам тоже?
Наши взгляды встретились, и я увидела в ее глазах понимание.
— К подругам в особенности. Не согласишься ли ты отпустить его на минутку? Мне хотелось бы кое с кем его познакомить.
— Разумеется. — Голос мой прозвучал спокойно, хотя на самом деле спокойствием тут и не пахло.
Гидеон небрежно чмокнул меня в висок, после чего шагнул к Коринн и предложил ей руку, оставив Магдалену в неловкой близости от меня. По правде говоря, я ей сочувствовала, уж больно подавленной она выглядела.
— Магдалена, а тебе идет новая прическа.
Она взглянула на меня, и сначала ее рот напрягся, но потом она расслабилась и вздохнула, словно уступая:
— Спасибо. Пришло время ее изменить. Да и многое другое, как мне кажется. Например, нет смысла подражать той, что ушла, а теперь вернулась.
— Не понимаю, — растерянно нахмурилась я.
— Я говорю о Коринн. — Она присмотрелась к моему лицу. — Ну да ты ведь не в курсе. Они с Гидеоном были помолвлены, больше года, но потом она разорвала помолвку, вышла замуж за богатого француза и уехала в Европу. Но брак распался. Сейчас они разводятся, вот она и вернулась в Нью-Йорк.
«Помолвлены».
Я почувствовала, как кровь отлила от моего лица, взгляд сместился туда, где мужчина, которого я любила, стоял с женщиной, которую когда-то, возможно, любил он, и придерживал ее рукой за нижнюю часть спины, тогда как она со смехом к нему льнула.
Живот мой скрутило от ревности и болезненного страха, а в голову ударила неожиданная мысль: а с чего я, собственно говоря, взяла, будто у него до меня никогда не было серьезных романтических отношений? Вот ведь тупица. Видя, какой он крутой, могла бы соображать получше.
Магдалена коснулась моего плеча:
— Ева, тебе лучше присесть. Ты побледнела.
Я и сама чувствовала, что мне не хватает воздуха, а сердце бешено колотится.
— Ты права.
Я рухнула на ближайший свободный стул. Магдалена села рядом.
— Ты его любишь, — сказала она. — Я этого сначала не поняла. Извини. И еще извини за то, что наговорила тебе при первой встрече.
— Ты тоже его любишь, — глядя в сторону, без всякого выражения отозвалась я. — В то время я еще его не любила. Еще нет.
— Но это меня не извиняет. Так ведь?
Благодарно приняв предложенный бокал шампанского, я, прежде чем официант успел отойти, взяла второй для Магдалены. Мы чокнулись, проявляя солидарность покинутых женщин. Мне хотелось бежать отсюда. Хотелось встать и уйти. Чтобы Гидеон, поняв, что меня нет, был вынужден убраться следом за мной. Чтобы он почувствовал ту же боль, что и я. Чтобы и его мучили ужасные мысли, из-за которых я ощущала себя маленькой и слабой.
Магдалена, сидевшая рядом в сочувственном молчании, действовала на меня успокаивающе. Уж она-то знала, каково это, любить Гидеона, слишком сильно желать его. Было видно, что она расстроена так же сильно, как и я, и это служило лишним подтверждением того, что Коринн представляет собой реальную угрозу.
Уж не сох ли он по ней все это время? И не из-за нее ли он отгородился от других женщин?
— Вот ты где.
Я подняла взгляд на подошедшего Гидеона. Коринн, ясное дело, стояла с ним рука об руку, и выглядели они самой настоящей парой. Причем, надо отдать должное, парой потрясающе эффектной.
Коринн присела рядом со мной, а Гидеон провел пальцами по моей щеке.
— Мне нужно кое с кем поговорить. Принести тебе что-нибудь?
— «Столичной» с клюквенным соком. Хочу надрызгаться. В хлам.
— Ладно, — нахмурившись, ответил он.
— Ева, очень рада с тобой познакомиться, — начала Коринн. — Гидеон так много о тебе рассказывал.
— Ну, вряд ли так уж много. Ведь вы с ним очень долго не виделись.
— Зато разговаривали почти каждый день, — улыбнулась она, и взгляд ее был чистым и открытым, никакой лжи и злобы. — Мы с ним давно в дружеских отношениях.
— Более чем в дружеских, — с нажимом произнесла Магдалена.
Коринн нахмурилась, и тут до меня дошло. Она считала, что я ничего не знаю. Интересно, кому это пришло в голову, что лучше мне не рассказывать: ей, Гидеону или им обоим? И зачем умалчивать, если нечего скрывать?
— Да, это правда, — с явной неохотой признала Коринн. — Но это было давно, несколько лет назад.
— Ты все еще любишь его, — повернувшись на стуле лицом к ней, сказала я.
— Ты не можешь меня винить за это. Любая женщина, которой довелось провести с ним время, влюбится в него. Он прекрасен и недоступен: сочетание, которому невозможно противиться. — Ее улыбка смягчилась. — Гидеон сказал мне, ты подвигла его к тому, что он начал раскрываться. Я благодарна тебе за это.
«Я это сделала не для тебя», — чуть было не сорвалось у меня с языка, и тут же в моем перевозбужденном сознании зашевелился червячок сомнения. А вдруг, сама того не ведая, я сделала это для нее?
Я нервно чертила по столу круги ножкой пустого фужера из-под шампанского.
— Он собирался на тебе жениться.
— А я ушла, совершив самую большую ошибку в своей жизни. — Она поднесла руку с длинными тонкими пальцами к шее, словно теребя ожерелье, которого там не было. — Я была молода, и в некоторых отношениях он меня пугал. Прежде всего, своим обостренным чувством собственника. Лишь побывав замужем, я поняла, что собственнический инстинкт несравненно лучше, чем безразличие. По крайней мере, для меня.
Я отвела взгляд, борясь с подступившей к горлу тошнотой.
— Ты молчишь, и это ужасно, — сказала она.
— А что тут вообще говорить? — подала голос Магдалена.
Мы все любили его. Все были для него доступны. И он должен сделать выбор между нами.
— Тебе следует знать, Ева, — снова заговорила Коринн, глядя на меня своими потрясающей чистоты аквамариновыми глазами, — он рассказал мне о том, какое особое место ты занимаешь в его жизни. Мне потребовалось некоторое время, чтобы набраться храбрости вернуться сюда и встретиться с вами обоими. Я даже отказалась от билетов на самолет, заказанных пару недель назад. А потом прервала его, беднягу, звонком, когда он толкал речь на каком-то благотворительном мероприятии, сообщила, что в пути, и попросила помочь мне устроиться.
Я застыла, ощутив вдруг себя хрупкой, словно треснутый бокал. Речь наверняка шла о том самом благотворительном собрании в тот вечер, когда мы с Гидеоном впервые занялись сексом. В тот самый, когда мы «окрестили» его лимузин. А потом он внезапно меня покинул.
