Он спросил:
— Что ты ищешь?
— Нож. Может, где-нибудь еще посмотреть? Там, где вы разделываете мясо?
— Мы не разделываем мясо.
Ну что ты тут скажешь?
Времени у нас было не так уж и много — сюда могли вернуться кочевые, посмотреть, не осталось ли чего полезного — в темноте можно и недоглядеть; а может, и кое-кто похуже, из тех, кто приходят на свежие развалины. Я-то сама таких ни разу ни видела, но всякие неприятные истории рассказывали. Потому я прекратила копаться в обломках Предметов и вышла наружу — в Доме я чувствовала себя, как в ловушке.
В свете наступающего утра развалины уже успели приобрести тот заброшенный вид, каким обычно отличаются все вымершие, опустевшие поселения — раньше, когда я приходила сюда, мне казалось, что их Дом полон чудес; но сейчас все эти чудеса куда-то испарились, а самого необходимого тут не было. У стены лежала летающая лодка — на боку, точно вытащенная из воды рыба.
Я обернулась к Улиссу.
— Она может двигаться? Он покачал головой.
— Нет. Взрыв сопровождался мощным электромагнитным импульсом — он разрушил всю систему управления.
Я не очень-то поняла, что там такое с ней случилось, но ясно было, что она тоже стала просто грудой бесполезного барахла.
— Может, там есть что-то толковое? Вы разве не берете с собой ничего самого необходимого? Он сказал:
— О, Господи!
Ящик, который был у нее на корме, никак не хотел открываться — Улисс подцепил дверцу какой-то гнутой железякой и просто выломал ее. На землю посыпалась какая-то непонятная утварь, но кое-что явно могло сгодиться — плоская фляга на ремне; нож, чье лезвие само собой уходило в желобок рукоятки; какой-то круглый, закрытый сосуд — Улисс взвесил его на руке и спросил:
— Знаешь, что это?
Я сказала:
— Да. Он выпускает какую-то гадость, от которой либо чихают, либо спят. Лучше бы у вас были луки и стрелы — все больше толку.
Он поднял еще один Предмет — с рукояткой, которая удобно ложится в руку, но в остальном совершенно ни на что не похожий.
— Вот это тебе подойдет?
Он стреляет огнем.
— Если у вас были такие штуки, о чем вы раньше думали?
Он сказал:
— Это на крайний случай. Мы сюда не воевать прибыли. Да и этот долго не протянет; аккумуляторы теперь не подзарядишь.
Теперь, когда мы отыскали все необходимое, медлить было незачем. Я обернулась к Улиссу, который явно нервничал — то ли боялся здесь оставаться, то ли ему не терпелось кинуться выручать свою бабу.
— Ладно, пошли. Вы точно знаете, что те, в другом поселении смогут нас отыскать?
Он сказал:
— Да. Много времени им для этого не понадобится. Надеюсь, они нагонят нас, когда мы будем в пути.
— Как они нас найдут? Откуда им известно, куда смотреть своим Небесным Глазом?
— Есть специальная поисковая система. Надо же — столько всяких мудреных приспособлений, а сами беспомощны, хуже детей малых!
— Пусть они убьют кочевых. Чего проще?
Он холодно сказал:
— Это не мне решать. И я не думаю, что они займутся истреблением целого племени. Это же бессмысленно. Убитых не вернешь.
— Кречет был прав. У вас нет чести. Ладно, мстить вы не хотите; но Диану они сумеют оттуда вывести?
— Надеюсь, — сказал он.
— Усыпить всех, как вы тогда наших усыпили, и порядок. А потом я сама перережу им глотки, если у вас кишка тонка.
— Господи, — сказал он, — ну и кровожадность!
Солнце поднималось все выше; похоже, день обещал быть жарким, очень жарким, запах дыма и гари над развалинами стал явственней. Мы начали спускаться с холма в лощину — справа от нас стояло море, тусклое, тяжелое, упираясь в небо, точно стена; колеи, прорезанные гружеными повозками глубоко вдавались в землю, а вся трава вокруг была вытоптана лошадиными копытами. Конский помет был еще свежий — основная масса налетчиков, обремененная пленными и награбленным скарбом, передвигалась медленно, но мы рисковали в любой миг нарваться на какой-нибудь отряд, рыскавший поблизости. Я сказала:
— Нужно пересидеть где-нибудь. По крайней мере, до темноты.
Улисс уперся. Он готов был тащиться по жаре, среди бела дня, рискуя нарваться на стрелы кочевых — мне неожиданно пришло в голову, что он воспринимает все происходящее, точно одну из этих историй, которые они так любили; не совсем всерьез. У них всегда с головой было плохо, у Звездных.
— Они за это время уйдут далеко, — возразил он, — и что мы тогда?
— Они, в отличие от нас, передвигаются только днем. На ночь они остановятся. А мы выйдем, когда стемнеет. Только…
— Да?
— Это бесполезно, Улисс. Если придет помощь, другое дело, но вдвоем нам ее не вытащить. Лагерь наверняка охраняется. Потом, у них собаки, они поднимут шум.
Он упрямо ответил:
— Я же сказал, я пойду один.
Потом посмотрел на меня и смягчился.
— Ладно, посмотрим. Где, ты говоришь, можно укрыться? Я сказала:
— На берегу есть развалины.
— А, — сообразил он, — старый город. Мы были там — проводили раскопки. Но почему ты думаешь, что мы там будем в безопасности?
— Туда никто не ходит — только Хранители. Да и то, по возвращении они должны неделю оставаться в одиночестве, даже пищу из рук им запрещено передавать — ее просто оставляют и уходят. Такой порядок.
— Это что, запретное место?
— Для Хранителей — нет. Для остальных — да.
— А как же мы?
— Раньше, когда вы туда ходили, вы же никого не спрашивали? А потом — я думаю, в округе больше не осталось ни одного Хранителя.
Я не стала говорить ему, что в этом отчасти и его вина — вернее, его соплеменников. Он и так убивался — хотя и опять не из-за того, из-за чего следовало бы; начал что-то толковать о своде знаний и о культурном потенциале… К этому времени мы уже спустились с холма — тут, как всегда в низинах, трава была выше, да еще рос довольно густой кустарник. Кочевые здесь не проходили; слишком крутые склоны — лошадь запросто может сломать ногу, а они своих лошадей жалеют, что верно, то верно.
Улисс все еще продолжал сокрушаться об утраченном уровне образования, когда я велела ему заткнуться; развалины Звездного Поселения плыли над нами в дрожащем мареве, и мне показалось, что там мелькают какие-то тени.
Я шепотом сказала:
— Мы вовремя ушли.
На его измученном лице вспыхнула надежда, и он сказал:
— Вдруг это наши?
— С чего это ваши будут ходить на четвереньках? Не знаю, кто это. Знаю только, что они всегда приходят на развалины — на запах крови, как стервятники. У нас их называют Люди Ночи… Но увидеть их трудно — они ни за что не подпустят к себе человека.
