Выговор у него был непривычный, слишком мягкий, но, в общем, понятный. Скарабей вздохнул.
— Как же без этого, — ответил он, — зрение у меня все слабеет. И в пальцах чуткости уже никакой — не то, что раньше. — Он покрутил пальцами, попытался согнуть распухшие суставы, потом неодобрительно покосился на меня. — Жаль только, что девчонка. Мальчишки все быстрее схватывают.
— Я бы не сказала, — с улыбкой возразила женщина.
У нее был такой же чужой выговор и певучий, нежный голос — словно ей никогда не приходилось дышать степным холодным ветром.
— Ну, значит, это мне попалась такая бестолковая, — сказал старик, — а где другую-то взять? Ну, с Предметами ей возиться еще рано. Вот, читать учу.
Он вновь вздохнул, словно обозначил бесполезность этого занятия.
— Вы ведь за Записями пришли?
— В общем, да, — ответил мужчина. — Если позволите.
— Если каждый будет копаться в Записях, — проворчал Скарабей, — что от них останется? Они же как сухие листья — тронь, и рассыплются.
— Мы осторожно.
Он достал из сумки на поясе какой-то Предмет.
— Мы их можем закрепить — будет легче с ними работать. Ничто их не возьмет — ни вода, ни мыши…
— Ну-ну, — неопределенно произнес старик. Мужчина поставил сумку на пол и извлек оттуда новые Предметы — круглые, точно чурки, но, похоже, из железа. Они были в разноцветных обертках, вроде тех, на которых раньше делали Записи, и краски такие яркие…
— Мы тут вам кое-что принесли, — сказал он.
— Положите туда, — равнодушно махнул рукой старик, — в кучу…
— Зачем же в кучу. Сейчас я… Впрочем, погодите… Я тут у вас кое-что видел в прошлый раз.
Он направился к ящику, где валялись Предметы, и начал в нем рыться — без всякой опаски.
— Эй! — беспокойно сказал старик. — Погодите!
— Я знаю, что делаю. Сами увидите. Наконец, он выбрал один Предмет — тот, что с рукояткой, и поднес его к железной чурочке. Оказалось, что этот Предмет годился для того, чтобы взрезать железо — правда, не всякое, а тонкое, вроде этого. Ему, правда, пришлось повозиться, потому что Предмет был немного ржавый, хотя старик регулярно чистил его и смазывал — как и все остальные.
Чурочка открылась и сразу разогрелась; от нее пошел пар, и я почувствовала, как запахло едой, хотя в Доме никакой еды с утра не было.
— Это консервы, — сказал мужчина. — Способ сохранения еды. А эта ваша штука сделана специально, чтобы открывать такие вот банки.
— Откуда у нас банки, — покачал головой старик, и подозрительно спросил: — а больше она ни на что не годится?
— Пожалуй, нет…
— И не жалко им было тратить железо на такие мелочи.
— Ну, во-первых, это не совсем железо. Во-вторых, его тогда добывали довольно много. Его тут и сейчас хватает.
— А почему она горячая — эта ваша банка?
— Там есть специальное устройство. Оно разогревает еду, как только в него попадает воздух.
Я ничего не поняла. Скарабей, по-моему, тоже, хотя на всякий случай важно кивнул.
— Вы ешьте, отец. Девчонке я сейчас открою другую.
На всякий случай я спросила:
— Это не яд?
— Да что ты, — улыбнулась женщина. Еда и впрямь была вкусной, хоть и какой-то чудной, я никогда такой не пробовала, и потом целый день боялась, что заболею и умру.
Они, можно сказать, загнали старика в угол — раз уж он согласился взять их еду, ему пришлось запустить их в комнату, где хранились Записи. Сам он потащился следом и все охал да стонал, пока они разворачивали свертки и извлекали Записи — впрочем, придраться к ним было трудно, они делали это осторожно, с любовью. Каждый источенный временем листик они обрабатывали при помощи непонятного Предмета, извергающего облачко вонючего пара. Уж не знаю, что при этом происходило, но вскоре. листки стали твердыми и упругими — сгибай сколько хочешь, на них даже царапин не оставалось. Потом они убрали этот Предмет и достали другой, мигавший красными огоньками — вот уж впрямь, чудно! — и стали водить им по Записям. Больше ничего при этом не происходило — понятия не имею, зачем они это делали.
— Ну вот, — сказал, наконец, мужчина, — на сегодня все. Спасибо, отец.
— Погодите! — Скарабей явно разволновался. — Этот Предмет, который вы вынули из ящика…
— Консервный нож?
— Пусть так. Вы знали, для чего он нужен? Знаете, как использовать Предметы?
— Не все. Некоторые. Назначение большинства нам самим пока не ясно. Вот если бы вы позволили нам взять хоть немного с собой, мы бы попробовали разобраться.
Старик задумался.
— Есть Предметы, которые остались еще от моего предшественника. И его предшественника. Раз никто так и не понял их назначения, пользы от них никакой. Но они предназначены для переплавки.
— Скажите, что именно вы хотели из них выплавить. Мы заменим. Привезем вам инструменты.
— Ну и ну! — не выдержала я. — За этот хлам? Что вы будете с ним делать?
— Изучать.
— Зачем? Чтобы понять, как они действуют? Так они нам и самим нужны именно для этого!
Звездный Человек вздохнул.
— Чтобы понять, что тут произошло…
— А что произошло? — удивилась я.
— Ну… — он в затруднении пожал плечами.
— Они воспринимают это положение вещей как естественное, — тихо сказала женщина, но я услышала. — Странно, что они вообще пытаются хоть что-то сберечь…
— Прагматически, — произнес он в огвет непонятное слово, — чисто прагматически…
Скарабей смотрел на них исподлобья, потом сказал:
— Нет. Так не пойдет.
— Почему? — устало спросил пришелец.
— Вы будете разбираться с Предметами — а вдруг окажется, что среди них есть что-то очень полезное? Такое уже бывало! Несколько поколений лежит Предмет, а потом вдруг какой-то Хранитель и сообразит, как его использовать. Вам, значит, прямая выгода, а мы, получается, останемся с носом?
Мужчина обернулся к женщине и что-то сказал ей вполголоса, на этот раз на незнакомом языке. Она отозвалась — тихо, мелодично, но я все равно поняла, что они спорят. Наконец, она пожала плечами — ладно, мол, — и он вновь повернулся к нам.
— Хорошо, — сказал он, — все равно мы собирались… Вы можете присутствовать при обработке данных.
Старик посмотрел на него непонимающе. Женщина мягко пояснила:
— Мы можем вас обучать — например, как пользоваться Предметами. И многому другому.
— Я уже стар для этого, — сердито сказал Хранитель. — Вот ее.
Он вытолкнул меня вперед. Я на всякий случай сказала:
