— Вроде, да, — сказал он неуверенно, — но что это? Это же совершенно ни на что не похоже.
— Не посмотришь, не узнаешь, так ведь? Пошли, пока эта штука еще тут…
Он медленно поднялся, лицо его постепенно стало более осмысленным.
— Не знаю, — он вновь поежился, точно от порыва холодного ветра. — Имеет ли смысл…
— А что будет с теми, кто остался там, в лагере, если ты не найдешь никого? Что вообще будет? Что будет со мной, Улисс? Ты и впрямь думал, что я выживу, если останусь совсем одна? Хватит валять дурака, пошли.
Он машинально провел рукой по поясу, проверяя, на месте ли оружие — но его там, понятное дело не было, — удивленно нахмурился, потом пожал плечами.
— Ладно, — сказал он, — пошли.
— Погоди минутку, я только подтолкну плот, — сказала я, — он похоже, застрял. И прыгнула в воду.
* * *
Всю дорогу к деревне Симона преследовало странное ощущение подмены — словно все вокруг было немножко иным и каким-то ненастоящим. Быть может, подумал он, это потому, что они впервые спускались в деревню все вместе, да еще на мо-биле, чего он никогда не делал раньше.
А быть может, потому, что сама деревня выглядела как-то странно — дома с прикрытыми ставнями выглядывали из-за высокой изгороди, черная полоса вспаханной земли огибала ограду снаружи, точно река.
— Тут всегда так тихо? — спросила Оливия. Тут только Симон понял, что его беспокоило: полная, абсолютная тишина — тишина покинутого жилья, еще хранившего тепло очага, но уже пустого.
— Что? Никого нет? — удивился Коменски.
— Не знаю, — сквозь зубы сказал Симон.
— Быть может, ты их неправильно понял…
— Я все понял совершенно определенно… Мобиль плавно перевалил через вспаханную полосу и остановился у ограды. Ворота были заперты.
— Поднять его? — спросил Гидеон.
— Нет. Не надо.
— Думаешь, мы их напугаем?
— Этим? Нет, не думаю. Но все равно — не надо. Это невежливо — вот так, без спроса. Подождем…
Люди появились внезапно, совсем не оттуда, откуда их ожидали — они вышли из лесу, пересекли поляну и остановились около мобиля. Симон открыл дверцу и выскочил наружу.
Староста был, разумеется, здесь, в компании нескольких сумрачных молодых парней — все в вывернутых наизнаку зипунах.
«Боятся андров? — подумал Симон. — Старуха, вроде, говорила, что сами по себе они безвредны, но эти, похоже, все равно боятся».
— Все взяли? — спросил Михей, выступив вперед.
— Да, — ответил Симон, — как договаривались.
Староста осторожно, боком приблизился к открытому прицепу и заглянул в него.
— Хорошо, — сказал он, — оставьте все это здесь. И выходите. Вы все пришли?
— Все, — сказал Симон,
— Они покажутся только, если все… Симон вернулся к мобилю и сказал:
— Все в порядке. Выбирайтесь.
— Машину оставить? — недоверчиво спросил Гидеон.
— Да.
— Отцепи прицеп и отгони ее чуть дальше, — велел Коменски, — на всякий случай. Симон, ты взял пеленгатор? Вдруг нам придется разлучиться…
Симон молча приладил к предплечью плоскую коробочку пеленгатора и спрятал в нагрудный карман миниатюрный наушник.
— Это оружие? — спросил староста, внимательно наблюдавший за ними.
— Нет, — честно ответил Симон.
— Оружие оставьте здесь. Они не любят оружия.
— Кто же его любит… — тихонько сказал Гидеон.
— По крайней мере, — заметил Коменски, — они предусмотрительны. Ну что ж, пошли…
Оливия помогла выбраться Наташе. Лицо у той было бессмысленным, и двигалась она точь в точь как заводная кукла. «Надеюсь, это все-таки из-за инъекции, — подумал Симон, — тогда есть хоть какой-то шанс, что она придет в себя»…
— Идемте, — сказал староста. Он шел впереди, показывая дорогу, остальные следовали поодаль, замыкая группу. Симон ощутил, как по спине пробежал холодок.
— Гидеон, — сказал он шепотом» — ты взял с собой хоть что-то?
— Камеру, — удивленно ответил Гидеон.
— Я не об этом…
— Высокочастотный резак, — шепотом сказал Гидеон, — и микрокапсулу со слезоточивым газом — Коменски велел, еще там, в лагере…
— Хорошо.
— Думаешь, они все-таки опасны?
— Не знаю…
Лес приближался, темный и молчаливый, вокруг тяжело пахло прогретой травой, а из-под ног При каждом шаге разлетались в разные стороны крохотные бурые кобылки. Все было донельзя обыденно, и Симон вдруг перестал верить во всесильных и неведомых существ, исподтишка наблюдающих за ходом вещей. В тихом разморенном полдне они показались ему донельзя нереальными.
Они свернули и пошли по просеке в обход деревни. Там, дальше за изгородью начинались луговины и пастбища — открытая местность, усеянная громадными валунами, невесть когда скатившимися с горных склонов.
— Куда мы идем? — спросил Коменски.
— Наверх, — спокойно сказал староста. Ему явно было жарко в тулупе, но он и не подумал его снять. — Вас должно быть хорошо видно. Они всегда смотрят сверху, андры…
— Ясно.
— Ох, — сказала Оливия, — что это там? Симон обернулся и невольно вздрогнул: крохотная фигурка выскочила из леса и кинулась к ним, петляя меж золотистых стволов сосен. Зденко! — подумал он. Мальчик, задыхаясь и оскальзываясь на траве, выскочил на поляну и кинулся к ним, глотая на ходу слезы. Подбежав к Гидеону, он схватил его за рукав и отчаянно заверещал:
— Не ходите туда! Не ходите!
Гидеон потрепал его по голове.
— Все в порядке, малый.
Он попытался осторожно высвободиться, но Зденко вцепился ему в рукав мертвой хваткой.
— Вы не понимаете, — всхипывал он, — туда нельзя! Вам нельзя…
Староста развернулся и дал Зденко ленивый тумак, он даже не размахнулся как следует, но мальчишка заскулил и откатился в сторону.
— Прошу прощенья, хозяин, — извинился Михей. — Это я виноват. Недоглядел. Распустили мальца…
— Зачем вы так? — поморщившись, сказал Гидеон.
— Старших, — назидательно произнес Михей, — уважать надобно. Если каждый будет так соваться… Убери мальца, Мечко.
Один из парней молча подошел к всхлипываю-щему на земле мальчишке, схватил его за ухо и потащил прочь.
Зденко отчаянно и бесполезно колотил кулачками по охватившим его огромным ручищам, выкрикивая:
— Нельзя туда! Не ходите! Плохо будет!
— Удержу не знают, паскудники, — мрачно сказал староста и обернулся к Коменски, безошибочно признав в нем начальника.
