— Ерунду. Камешки… тряпки… аптечку. Все — по мелочам.
— Ясно…
Люди Ансарда, все еще во власти пережитого ужаса, торопливо сворачивали лагерь, успокаивали лошадей — сумка с трофеями уже была приторочена к седлу Ансарда. Сам Ансард стоял на песке, заложив руки за спину и устремив взгляд на то, что осталось от Фембры.
— Пленников — в повозку, — распорядился он.
На них он глядеть избегал — должно быть, стыдится, что дал волю страху, подумал Леон. Охранник подошел к нему с обрывком веревки в руке, и Леон покорно дал себя связать — на него навалилось всепоглощающее безразличие. Берг тоже молчал. «Злится на меня, — подумал Леон. — Как будто это я виноват».
Они пустились в обратный путь — сумка с трофеями у седла Ансардова жеребца, а они сами — упакованные не менее надежно, чем трофеи, — в повозке, которую сопровождали еще двое людей из отряда — по одному всаднику с каждой стороны. «Теперь он будет нас беречь, — подумал Леон, — теперь мы — единственное, что у него осталось… Во всяком случае, он не убьет нас сразу, а постарается вытянуть все, что возможно, — скажем, про горючую смесь эту чертову… Он деловой человек, Ансард, — и время его поджимает. Впрочем, будь у него больше времени, возможно, было бы еще хуже…»
Повозка тащилась по лесу — конные ехали бы быстрее, если бы не необходимость тащить тяжелый экипаж по узкой просеке. Слышно было, как тяжелые капли, срываясь с ветвей, барабанят по крыше повозки… Леон молчал, уронив голову в колени. «Как нелепо все получилось, — думал он, — боже мой, как нелепо…»
Вдруг Берг, сидящий с ним бок о бок, вздрогнул и толкнул его локтем…
Длинный переливчатый свист раздался за стенами повозки, перекрыв надсадный скрип колес.
— Что это, — спросил он, — птица?
— Нет, — теперь уже и Леон поднял голову, попытался пошевелить руками, чтобы восстановить кровообращение, но почти безуспешно, — человек.
— Ты думаешь?
— Да ничего я, черт возьми, не думаю. Но я уже слышал такое.
«В лесу, — подумал он, — у избушки, где мы с Айльфом стояли над мертвым телом…»
Он приподнялся, стараясь разглядеть окружающий мир сквозь щель в обшивке.
Увидеть ничего не увидел, но зато было ясно, что свист услышал (и правильно истолковал) и небольшой Ансардов отряд — до него доносились короткие возбужденные выкрики и звяканье металла. Повозка, тяжело заскрежетав, еще какое-то время проволоклась по земле, потом остановилась.
— Засада, — сказал он Бергу.
— Этого еще не хватало, — мышцы Берга напряглись, он тщетно пытался освободиться от пут.
Короткий, захлебывающийся крик раздался совсем рядом с повозкой и тут же затих. «Наш часовой», — подумал Леон.
— Пленники, — это уже голос Ансарда, — обороняйте пленников… Ах, ты!
Лязг металла, хрип боевой лошади, тяжелый шум падающего тела.
— Сюда, ублюдки!
Хуже всего было то, что он не мог наблюдать за схваткой — когда не видишь, что происходит, страшнее вдвое. И еще это острое чувство беспомощности.
— Эй ты! Нельзя их отдавать! Иди, прикончи их…
Кто-то вскочил на подножку повозки, темный силуэт мелькнул в дверях, вновь пропал. Потом раздался еще один звук, чуть слышный, словно кто-то царапнул ногтями обшивку.
— Трусы! Рубите их! Это ж шваль! Отребье! Куда?
— Ах, ты…
— Эй, лови благородного!
— Петлю на него, петлю!
— Ишь ты, как мечом крутит!
— Сумки-то полнехоньки! Потом крик.
— Держи его!
И удаляющийся стук копыт — чья-то лошадь сорвалась в галоп, потом еще одна.
Кто-то вновь заглянул внутрь — черный силуэт в смутном сером свете. Леон изо всех сил напряг мышцы, пытаясь освободиться от веревок. Нет, безнадежно…
— Вы здесь? — раздался молодой, звонкий, почти девичий голос. — Амбассадор Леон? Амбассадор Берг?
— Айльф! — Леон одурело потряс головой.
Юноша уже был в повозке и, стоя на коленях, перерезал веревки на лодыжках и запястьях Берга. Потом занялся путами Леона.
— Как ты здесь очутился?
— Потом, — отмахнулся Айльф, — скорее… Схватка, затихая, кипела где-то в стороне. Леон спрыгнул на землю, за ним, пошатываясь, выбрался Берг. Они оказались на лесной дороге, которую преграждал ствол упавшего дерева. Раньше его не было. Леон чуть не споткнулся о лежащее на земле тело: это был тот тип, которого Ансард приставил охранять их. Он лежал неподвижно, уткнувшись лицом в дорожную грязь, между лопаток его торчала густо оперенная стрела.
— Эй! — раздался чей-то голос. — Эй, стойте! Страхолюдного вида мужик вылез из-за кустов и вперевалку двинулся к ним. Вид у него был не столько живописный, сколько отталкивающий — он скорее походил на голодного волка, зачем-то натянувшего отрепья, чем на человека.
— Куда это ты их тащишь, парень? Себе втихую присвоить решил? Выкуп-то на всех разделить надо, по справедливости…
— Капитан приказал…
— Я сам слыхал, что он приказал. Он велел охранять их, а не тащить хрен знает куда…
— Я и охраняю.
— Господа важные, солидные… А хошь, парень, сами с ними разберемся? Без капитана. Пополам добычу поделим… Ишь, все в бархате, сапоги вон какие добрые… А капитану скажем, милорд их прикончил. То-то он все рвался, аж зубами скрежетал…
Айльф задумался, почесал в затылке. На его мальчишеском лице отразилось сомнение.
— Ладно, — сказал он наконец, — раздеваем, барахлишко себе, трупы в канаву… Что с тобой поделаешь? Уговорил!
И широко развел руками. Косматый человек вдруг захрипел и начал медленно опускаться на землю — в горле у него торчал нож.
— О господи, — завороженно пробормотал Берг.
— Бежим, — Айльф нетерпеливо приплясывал на месте, точно возбужденный мальчишка. — Чего стал столбом? А то сюда еще кто-нибудь пожалует.
Они нырнули в густой кустарник, стеной стоявший на обочине дороги. Вслед доносились крики, но Леон так и не понял — то ли их заметили, то ли продолжали гнаться за отступавшими рыцарями, крича в пылу преследования. Он мчался за Айльфом, не разбирая дороги, ветки царапали по лицу, и, как ни странно, он ощущал их жесткое прикосновение почти с радостью…
* * *
— Ну вот, — рассказывал Айльф, пошевеливая веткой в костре, — так оно все и было. Когда я понял, что дело неладно, дал деру. Но господин наш Ансард, думаю, меня из-под земли достанет, нужно подыскивать, где схорониться.
— И где же ты спрятался? — спросил Леон. — В плавни побежал?
Они сидели в крохотном шалаше, затерявшемся в густых плавнях полузатопленного побережья дельты. Костер уютно потрескивал, на вертеле жарилась тушка какой-то болотной птицы — в том, что Айльф был мастер ставить силки, Леон успел убедиться еще во время их прежнего путешествия.
