Мы поднялись в квартиру, но бросаться к телефону Саша не спешил.
Снял пальто и прошел в гостиную, улыбался так хорошо, что язвить насчет такси,
а тем более выставлять его за дверь совсем не хотелось. Поэтому я пошла в кухню
варить кофе, накрыла на стол и замерла на мгновение, глядя в окно. Саша подошел
сзади, обнял меня, я вздрогнула, может, от испуга, а скорее от счастья, и
повернулась к нему. И он меня поцеловал. Сначала один раз и очень нежно. Потом
поцелуи стали жарче, а объятия теснее. «А почему бы и нет?» — решила я и
махнула рукой на свое невезение.
В любом случае в ту ночь мне повезло, да так, что и не
снилось. То есть я, конечно, мечтала о чем-то подобном, но через час поняла,
какими дурацкими и детскими были эти мечты, на самом деле все было гораздо
проще и прекраснее… В общем, я провела восхитительную ночь. С утром было
сложнее.
Разбудил меня телефонный звонок. Я вскочила, с перепугу
спутав его с будильником, и, только дважды тряхнув головой, сообразила, что
сегодня суббота, выходной день и вскакивать по тревоге не имело смысла.
Вспомнив об этом, я припомнила кое-что еще и удивленно огляделась. Постель
рядом была пуста.
— Саша! — крикнула я и взглянула на часы. 7.30.
Где Саша и кого угораздило звонить в такое время?
Я схватила трубку и услышала Иркин голос.
— Варька, ты как? — пьяно спросила она.
— Никак, — огрызнулась я.
— Слышь, подруга, ты одному мужику понравилась.
Крутому. Познакомиться с тобой хотел, да, видно, проворонил, исчезла ты
прекрасным видением. Веришь — нет, расспрашивал о тебе. Валька, официант,
который нас обслуживал, он меня немного знает, так вот Валька сказал, что ты
моя подруга. И этот приперся ко мне. Мужик-то… Адрес твой спрашивал. Жди в
гости. Чувствуешь, какую я о тебе заботу проявляю? Цени.
— Сдурела ты, что ли? — крикнула я и бросила
трубку.
После чего побежала в ванную. Свет не горел, вода не
включена, и Саши там, конечно, не было. В кухне и остальных местах моей
квартиры тоже. И ничто, кроме моих воспоминаний, на его присутствие не
указывало.
Я немного побегала, стараясь обнаружить послание или хотя бы
номер телефона, записанный впопыхах на клочке бумаги. Ничего.
В прихожей я сползла на пол и горько заплакала, но минут
через десять обругала себя матерно и пошла умываться. После чего еще раз
обследовала квартиру на предмет пропавших вещей. Все вещи пребывали в
сохранности, и это слегка утешило: не хватало только объяснений с мамой.
Я перебралась на постель и заревела вторично, тихо и горько,
и ревела до тех пор, пока не услышала звонок в дверь. От неожиданности я
сначала подскочила, а потом со всех ног кинулась в прихожую. Воображение
услужливо рисовало одну картину радужнее другой: Саша на пороге с огромным
букетом и счастливой улыбкой и все такое прочее.
На пороге стояли трое ребят, крепких и суровых, а
счастливыми улыбками даже не пахло. Только я собралась задать банальный вопрос:
«Вам кого?» — как ближайший ко мне парень пнул меня ногой в живот, и я, охнув,
влетела в зеркало родной прихожей, причем с такой силой, что разбила его, на
пол посыпались осколки, бравые ребята вломились в квартиру, двое
рассредоточились, а третий схватил меня за волосы и спросил:
— Где он?
— Кто? — в полном недоумении проблеяла я и
получила кулаком в челюсть. Лишилась пары зубов и быстро уразумела, кто здесь
задает вопросы.
Через двадцать минут у меня не было от гостей никаких
секретов. К сожалению, их интересовал только один, но я его не знала. Парням
потребовалось более двух часов, чтобы убедиться в этом. Что происходило в этот
временной промежуток, мне вспоминать не хочется, скажу только, что я очень
сожалела о своей живучести и боялась, что никогда не умру.
Квартиру я покинула в бессознательном состоянии. Почему они
просто не оставили меня подыхать в родном доме, а, рискуя обратить на себя
внимание, поволокли куда-то, ответить не берусь. Может, полутрупы в квартирах
оставлять им не положено, а может, ребята были шутники, в общем, меня загрузили
в машину и вывезли за город. В двух километрах по объездной дороге притормозили
на мосту и сбросили мое бренное тело с очень приличной высоты. Так как я все
еще пребывала без сознания, парни с чувством выполненного долга удалились в
твердой уверенности, что судьба нас больше не сведет (так оно, кстати, и
вышло): если через какое-то время я и всплыву, поведать миру о своих гостях
никоим образом не сумею.
Однако я не оправдала их надежд. Ополоснувшись в холодной
водичке, я совершенно неожиданно пришла в себя и даже каким-то образом смогла
добраться до берега. Этот эпизод я практически не помню, что, впрочем,
неудивительно, и склонна считать, что чудесным спасением обязана вмешательству
свыше. Именно благодаря этому самому вмешательству в тот момент вблизи берега
объявился милицейский патруль. Что они там делали, сказать трудно, главное, что
углядели меня, вызвали «Скорую», та прибыла в рекордно короткие сроки, и я
очень быстро оказалась на больничной койке, где и провалялась два месяца.
За это время меня несколько раз посещали сотрудники милиции,
и я в меру сил пыталась им помочь, то есть рассказывала снова и снова про визит
незваных гостей и про то, что последовало далее.
Мои воспоминания были весьма смутными, никто из соседей
ничего не видел, никто из водителей при довольно бурном движении не углядел в
тот день на мосту ничего подозрительного, и парней, естественно, не нашли. Зато
я кое-что смогла узнать о Саше и даже полюбоваться на его фотографию, любезно
предоставленную мне сотрудником милиции в целях опознания.
Александр Викторович Завражный, по кличке Монах (почему
Монах — понять трудно, мой возлюбленный на одну ночь мог похвастать огромным
количеством любовных похождений), так вот этот самый Монах давно и принципиально
был не в ладах с законом, а к моменту нашей встречи находился в весьма
прохладных отношениях с некоторыми боевыми друзьями, и они имели к нему
претензии, а меня угораздило пригласить его к себе как раз в тот момент, когда
бывшие друзья прямо-таки горели желанием с ним повидаться. В общем, не повезло
мне.
История эта длительное время имела популярность в городе, о
ней писали в газетах, болтали в троллейбусах, а на моем примере неразумных
женщин предостерегали от случайных знакомств. Мне в роли случайной жертвы
бандитских разборок было очень больно и, что еще хуже, стыдно.
Где-то дней через двадцать, когда я начала приподниматься в
постели, я смогла увидеть свое лицо в зеркале и упала в обморок. Вид жуткой
физиономии и последующий за сим стресс несколько замедлили период
выздоровления. Врачи, отнесшиеся ко мне с большой чуткостью, утверждали, что
следов практически не останется, время все залечит, челюсть мне собрали,
склеили и сшили, зубы можно вставить, а глаза, слава Богу, целы. Еще две
операции, и меня поставят на ноги.
