— Есть, — он вроде бы удивился. — А почему ты
спрашиваешь?
«Вот ведь человек: сказал бы „да“ и заткнулся. Ни в жизнь.
Ему непременно надо задать свой вопрос».
— А если ты, к примеру, заболеешь, есть кому за тобой
ухаживать?
Глаза его полезли на лоб.
— Я никогда не болею, — подумав, заявил он.
— Ну это мы исправим, — утешила я.
Мы вошли в дом.
— Идем ко мне, — кивнула я Резо. В моей комнате он
всегда чувствовал себя неловко, поэтому заходил редко, и сейчас торчал у двери
и переминался с ноги на ногу, вызывая злость и умиление одновременно. —
Достань со шкафа мыльницу, — сказала я. — Она туда попала случайно.
Резо подошел и стал шарить рукой по крышке шкафа.
— Ничего тут нет, — проворчал он недовольно.
— Есть-есть. Ищи.
Он начал шарить двумя руками и смотреть вверх.
Воспользовавшись его занятостью, я уронила с приличной высоты ему на ногу
принтер. Принтером я не пользовалась, и его было не жалко.
— Извини, — сказала я с ласковой улыбкой. —
Мыльницы там действительно нет, я вспомнила. Да и откуда ей там взяться?
Резо извлек свою конечность из-под принтера, поднял его,
глядя на меня осуждающе, и, поставив его на место, заявил:
— Ты это нарочно сделала.
— Что? — удивилась я.
— Вот это.
— Да брось ты. На самом деле я очень беспокоюсь за твое
здоровье. Как нога? Тебе больно?
— Больно.
— Очень или так себе?
— Ты это сделала нарочно, — убежденно заявил он.
— Папе настучишь?
— Я не стукач. А ноге совсем не больно.
Это он врал, потому что пошел, прихрамывая, а назавтра не
мог напялить ботинок: нога здорово распухла.
Утром, заметив, что времени уже довольно много, а Резо из
своей комнаты так и не появился, я постучала и вошла: он сидел на постели и
безуспешно воевал с ботинком.
— Видишь, ты все-таки заболел, — обрадовалась
я. — Пойду скажу Папе и вызову врача.
— Не надо, — разволновался он.
— Надо-надо, — заверила я.
Врач прибыл через полчаса, осмотрел увечье и наложил тугую
повязку. Было ясно, что Резо временно нетрудоспособен, и мы с Витькой, загрузив
его в любимый «Опель», повезли на родную квартиру (то, что она существовала,
слегка меня удивило: я была уверена, что Резо родился, вырос и созрел в стенах
Папиного дома. Сначала был маленький такой охранничек, в крохотных защитных
очках и смешном костюмчике, потом рос, рос и вырос в большого Резо).
Квартира находилась на третьем этаже, правда, в доме с
лифтом, так что скакать по ступенькам ему не пришлось. Я немного прошлась по
его жилищу. Ничего примечательного, кроме приличного слоя пыли на мебели,
указывающего на длительное отсутствие хозяина. Это я и так знала, потому
наблюдательность удовлетворения не принесла. Холодильник был пуст.
— Вить, — попросила я. — Сгоняй в магазин,
чтобы Резо не умер здесь от голода. А я с ним посижу.
Витя отправился выполнять поручение, а Резо сидел на диване
и выглядел жутко несчастным.
— Снимай костюм и ложись. У тебя халат есть? Болеть
надо в халате.
— Я через пару дней вернусь, — сказал он.
Я нахмурилась, посмотрела сурово и заявила:
— А вот об этом даже не думай.
Пошарив немного по шкафам, я обнаружила подушки и одеяло и
соорудила больному вполне приличное ложе.
— Ложись и болей спокойненько. Вот увидишь, тебе
понравится. Хочешь чаю? — Он мотнул головой. — А чего ты хочешь?
Чего он хотел, я очень хорошо знала, но время терпит, сейчас
на очереди Клим.
— Ладно, я просто посижу рядышком, и мы поболтаем.
Вернулся Витька, определил продукты в холодильник и заглянул
к нам.
— Ну, ты как? — спросил он Резо.
— Нормально, — с отчаянием сообщил тот.
— Я тебя навещать буду каждый день, — попробовала
я его утешить. — И сейчас мы никуда не торопимся. Правда, Витя? Хочешь, я
тебе почитаю или расскажу что-нибудь смешное?
— Ты это нарочно сделала, — прошипел Резо,
воспользовавшись тем, что Витька вышел покурить на балкон.
— Лучше заткнись, — в ответ прошипела я. — Не
то уйду и больше не вернусь. Лежи тогда здесь один.
Я взяла его руку и осторожно погладила ладонь, удивляясь про
себя матушке-природе: ну надо же, не рука, а самая что ни на есть обезьянья
лапа, только ногти подстрижены. Допекать его все-таки не стоит, потому что,
если он меня своей лапой цапнет, от меня мало останется. Впрочем, Резо на такое
никогда не решится.
— Не злись на меня, ладно? — попросила я жалобно,
а он отвернулся к стене.
После того как Резо получил увечье, в дом на жительство был
взят Витька и назначен моим охранником. Ко мне он относился без особого
интереса, был уверен, что я сумасшедшая, а какой спрос с сумасшедшей? Однако
Папа меня любит, значит, его дело быть рядом, со мной не спорить и по
возможности угождать. Позиция исключительно разумная. Ко всему прочему Витька
лентяй и лишнего шага не сделает, так что сторож из него, в отличие от Резо,
никудышный. У него был еще один недостаток, который я считала
достоинством, — любопытство. Витька обожал новости, правда, никогда не
трепался, ему нравилось просто знать. Именно он сообщил мне, не подозревая об
этом, о начавшейся между Климом и Монахом войне. Монах вроде бы исчез из
города, хотя никто не знал этого наверняка.
«Какая ж тогда война?» — удивлялась я мысленно и
прислушивалась к Витьке. День мы провели возле бассейна, а вечером с Папой по
обыкновению играли в шахматы. Папа был спокоен и на мой счет черных мыслей не
держал.
