И они вдвоем кинулись назад, в подъезд.
– Плохо это, плохо, возвращаться – дурная примета… Это
очень плохо – возвращаться, Леха, – себе под нос пробормотала Маня и
обрадовалась, что никто не слышал ее очередной стишок, который никуда не
годился.
Мальчики между тем на лифте поднялись на последний этаж. Все
было тихо.
– Давай уж скорее, – поторопил друга Гошка.
Леха вставил ключ в замочную скважину, открыл дверь и юркнул
в квартиру.
И буквально в ту же секунду открылся чердачный люк и оттуда
показались мужские ноги.
Гошка в панике ринулся вслед за Лехой.
Тот уже готов был выбежать из квартиры.
– Ты чего? – прошептал он при виде смертельно
побледневшего друга.
– Там… Там… с чердака кто-то лезет.
– Ой, а вдруг они? – растерялся Леха.
Гошка прильнул к глазку. Глазок был старый и мутный. Но
все-таки Гошка разглядел двух парней. Один был высокий, второй пониже. Они
стояли на площадке и стряхивали с себя чердачную пыль.
И вот один что-то шепнул другому, и оба уставились на дверь,
за которой затаились мальчики. Но тут подъехал лифт, и на площадке появилась
еще одна мужская фигура.
От страха у Гошки потемнело в глазах.
– Чего там? – прошептал Леха.
– Кажется, хана, – слабым голосом отозвался Гошка.
Люди на площадке тихо о чем-то переговаривались, и вдруг
кто-то из них подошел к двери и нажал на звонок. Мальчикам показалось, что это
не звонок, а жуткая, нестерпимо громкая сирена. Они замерли, и Гошка отшатнулся
от двери, которая не была заперта.
Мужчина снаружи толкнул дверь.
– Так, интересное кино! – раздался знакомый
голос. – Вы что тут делаете, братва?
Умаров! Это Умаров! У ребят отлегло от сердца.
– А ну выметайтесь отсюда, живо! – потребовал
Умаров. – Вот горе мне с вами, совсем одолели!
Они выскочили на площадку, и тут их ждал еще один сюрприз.
Те двое, что спустились с чердака, оказались… Зориком и Никитой.
– Ни фига себе заявочки, – пробормотал совершенно
обессилевший от всех переживаний Леха.
– Вы что, сговорились? Ну хватит, пошли ко мне! –
сказал Умаров и открыл дверь тети Люсиной квартиры.
Но тут по лестнице раздался громкий топот, и на площадку
взбежала запыхавшаяся Маня.
– Скорее, они идут! Ой, а как же вы… Я вас не
заметила, – пролепетала она при виде Умарова и Зорика с Никитой.
Но Умаров схватил ее и впихнул в квартиру, потом вырвал у
Лехи из рук ключи и запер соседскую дверь.
– Живо ко мне!
И когда через две минуты из лифта вышли Василий Аристархович
и Нелли Ивановна, на площадке была тишь да гладь.
Умаров, глядя в глазок, убедился, что они вошли к себе, и
тогда сказал:
– Ну, братва, что все это значит? Вы что, действовали
поврозь? Каждый на своем участке, так сказать, в автономном плавании?
– Выходит, так" – развел руками Никита.
– А почему, позвольте полюбопытствовать? Что вы не
поделили?
Надо заметить, что и те и другие чувствовали себя довольно
неловко, а потому промолчали.
– Ну, впрочем, это ваше дело. Однако что же вы все-таки
тут делали, а? Что, вот ты, Алексей, тезка мой, например, искал, а главное, что
нашел в этой квартире?
– Кое-что нашел!
– А конкретно?
– Конкретно документы ихние нашел, подлинные, его
фамилия Жмыхов, а ее – Ушкуйникова. Скажете, мало?
– О нет, не скажу. Это уже кое-что…
Только рисковал ты чересчур, нельзя так. Ну а вы, юноши, чем
порадуете?
И тут он заметил, что глаза Зорика и Никиты светятся таким
торжеством!
– А мы… мы просто нашли, нашли то, что ищут эти
преступники, – с видом триумфатора проговорил Зорик.
– Что? – хором крикнули все, кроме Никиты, с
обожанием смотревшего на своего друга.
– Вот! – сказал Зорик и вытащил из внутреннего
кармана толстый конверт. Пожелтевший, грязный, ветхий.
– Что это? – изумленно спросил Умаров.
– Это – великое открытие в области медицины, заменитель
крови. В этой квартире давно, в конце сороковых годов, жил гениальный ученый,
который разработал этот заменитель крови, он даже успел провести клинические
испытания, но в те годы была такая обстановка в научном мире… Одним словом, его
стали обвинять в низкопоклонстве перед Западом и вообще во всех смертных
грехах, ну вы, наверное, читали, как тогда травили всяких генетиков и других
ученых… и он почувствовал, что тучи над ним сгущаются, со дня на день ждал
ареста и дождался, но результаты своей научной работы успел спрятать… К тому
времени уже арестовали двух его помощников, и оставить свой труд ему было
некому, вот он и спрятал этот конверт в тайник на чердаке. Но из лагеря ученый
не вернулся, он погиб там в пятьдесят втором году. Вот, пожалуй, и все…
Все молча смотрели на Зорика. Маня даже рот открыла от
удивления.
– Да, впечатляет, – проговорил Умаров. – А
позволь спросить: откуда ты все это знаешь? И почему же ты нашел тайник, а эти
люди нет?
– Ну, может, у меня мозги лучше варят, – без
ложной скромности ответил Зорик.
– Расхвастался, – проворчал Гошка. – Ты лучше
на первый вопрос ответь.
– Да, правда, – подхватила Маня. – Как ты про
все это узнал?
– Случайно, рад бы сказать, что просто я такой
гениальный, но не хочу грешить против истины.
«Вот выпендрежник», – с раздражением подумал Гошка.
– А ты не греши, выкладывай давай! – потребовал
Леха.
– Дело было так… К нам из Питера приехал мой дед. Он
ученый, биолог. И к нему пришли его старые друзья, тоже ученые, вот они и стали
вспоминать свои студенческие годы, когда как раз многих биологов травили и
сажали. Вот один из друзей деда и говорит:
«А помните старика Жемчужникова? Какой человек был, какой
ученый!» Ну и все в таком роде, они стали вспоминать этого Жемчужникова, а дед
мой и говорит: "А я как сейчас помню свой визит к нему, всего один разочек
я у него был, он уж тогда один жил, жена от него ушла, в квартире Бог знает что
творилось, но все равно мне показалось, что он роскошно жил – двухкомнатная
квартира, а люди в то время ютились в подвалах, я и сам жил в подвале, в
шестиметровой комнате, где, кроме меня, еще отец с матерью и бабушка жили. Так
мне с непривычки его квартира хоромами показалась. А через два дня его из этих
хором и увезли на Лубянку.
А ведь если бы все было нормально, медицина могла такой
скачок сделать уже тогда…"
