– Мне никто не нравится, Алекс. Правда.
В комнату вошел лакей, а следом за ним – вдовствующая
герцогиня, которая приехала за Алекс, чтобы пройтись с ней по магазинам. Она
отпихнула лакея с дороги, не дав ему даже объявить о своем прибытии.
– Что ты такое говоришь, Элизабет? – строго спросила она,
недовольная тем, что все ее вчерашние усилия могут пойти насмарку.
Элизабет вздрогнула при звуках этого властного голоса. В
своем серебристо – сером наряде герцогиня олицетворяла богатство, уверенность и
аристократизм.
Элизабет по-прежнему считала ее самой внушительной женщиной
из всех, кого она встречала, но так же, как и Алекс, сумела разглядеть за внешней
суровостью мягкое, отзывчивое сердце.
– Элизабет хотела сказать, – объяснила Алекс, наблюдая, как
герцогиня усаживается за столом и расправляет складки платья, – что пробыла в
обществе всего один день. По-моему, это естественно, что после первого
неудачного опыта общения с Мондвэйлом и мистером Торнтоном ей уже страшно
ошибиться в своих привязанностях.
– Ты сама ошибаешься, Александра, – веско заявила герцогиня,
впившись глазами в лицо Элизабет. – Насколько я поняла Элизабет, она не
собирается выходить замуж ни теперь, ни потом, если только ее не вынудят к
этому обстоятельства.
Элизабет перестала улыбаться, однако лгать она не
собиралась.
– Вы правы, – тихо признала она, намазывая булочку маслом.
– И очень глупо, моя дорогая. Вы должны выйти замуж и
выйдете.
– Бабушка совершенно права, – сказала Алекс. – Оставаясь
незамужней, ты будешь постоянно попадать в неприятные истории. Поверь мне, я
знаю!
– Вне всякого сомнения! – подтвердила герцогиня и вспомнила,
зачем приехала. – И потому я решила, что тебе следует рассмотреть кандидатуру
Кенсингтона.
– Кого? – переспросила Элизабет, но тут же вспомнила, что
это новое имя Яна. – Ну нет, благодарю покорно, – сухо ответила она. – Я очень
рада, что мои дела пошли так удачно и благодарна ему за помощь, но не более
того. – Элизабет почувствовала легкий укол в сердце, когда вспомнила, каким
красивым Ян был на бале и как нежно смотрел на нее. С тех пор, как они
познакомились, он приносил ей только горе. Он был непредсказуемым и властным. К
тому же, увидев Алекс рядом с мужем и почувствовав ту особую близость, которая
существовала между ними, она начала сомневаться, что в выборе мужа следует
руководствоваться исключительно меркантильными соображениями. Опыт родителей ей
ничего не подсказывал – она помнила только, что это была красивая, веселая пара,
которая, словно перелетные птицы, залетала иногда в Хэвенхёрст, а большую часть
времени проводила в круговерти светских развлечений.
– Ты благодарна ему? – медленно сказала герцогиня. – Я бы
употребила другое слово. К тому же его поведение нельзя назвать
безукоризненным. Он ни в коем случае не должен был тебя приглашать.
– Если бы он ее не пригласил, это выглядело бы еще более
странно, – нехотя возразила Алекс. – Но, честно говоря, я страшно рада, что он
больше не интересует Элизабет. Герцогиня недоуменно нахмурилась.
– Почему?
– Я не могу простить ему, что он причинил ей столько горя, –
и, вспомнив, что он ввел Элизабет в заблуждение, сказав, будто его домом
является скромный шотландский коттедж, добавила, повернувшись за поддержкой к
Люсинде: – И не доверяю ему.
Люсинда, которой было известно о вчерашнем поведении Яна на
балу от самой
Элизабет, оторвалась от своей работы.
– Относительно мистера Торнтона, – уклончиво ответила она, –
я пока воздержусь высказывать свое суждение.
– Я не предлагаю тебе пасть в его объятия, как только он
сделает тебе предложение, – сердито сказала герцогиня, задетая упорством
Элизабет. – Его поведение, за исключением вчерашнего бала, ниже всякой критики.
– Она внезапно умолкла, так как в дверях появился Бентнер. Лицо его горело от
волнения и тревоги.
– Приехал ваш дядя, мисс Элизабет.
– Какого черта ты объявляешь о моем прибытии, – врываясь в
столовую, отчитал его Джулиус. – Это мой дом.
Элизабет встала, намереваясь перейти с ним в другую комнату,
чтобы выслушать без свидетелей то, что он имел ей сообщить, но дядя Джулиус
замер в дверях, слегка смутившись при виде гостей.
– Ты уже видела Торнтона? – спросил он племянницу.
– Да, а что?
– Ну, должен сказать, что горжусь тобой, раз ты так спокойно
это восприняла. Я боялся, что ты подымешь шум из-за того, что тебя не поставили
в известность. Здесь замешаны большие деньги, и я не намерен их терять из-за
твоей увствительности.
– Не понимаю, о чем вы говорите?
– Наверное, нам лучше уйти, – сказала Александра, поднимаясь
с места.
– В этом нет никакой необходимости, – заверил ее дядя
Джулиус, нервно теребя узел шейного платка. Вид у него был необычайно
взволнованный. – Я весьма охотно объявлю об этом не только тебе, но и всем
твоим друзьям. Ведь это твои друзья, насколько я понимаю?
У Элизабет появилось нехорошее предчувствие, что он
удерживает ее гостей во избежание «сцены», под которой подразумевался любой вид
сопротивления.
– Может быть, нам перейти в парадную гостиную? – предложил
дядя тоном, каким обычно отдают приказания. – Там больше места.
У герцогини заледенело лицо от такой фамильярности и
отсутствия такта, но, взглянув на встревоженное, побледневшее лицо Элизабет,
она сухо кивнула.
– В таком деле не следует торопиться, – говорил Джулиус,
ведя маленькую компанию по коридору. Он блаженствовал не только из-за денег, он
трепетал от восторга еще и потому, что в деле с таким известным ловкачом, как
Торнтон, он,
Джулиус, одержал полную победу,
– Полагаю, нас следует представить друг другу, – сказал он
Элизабет, вводя гостей в большую гостиную.
Элизабет машинально представила его герцогине, гадая, что же
за неведомая угроза нависла над ее головой. И когда дядя сказал: «Прежде, чем
мы обсудим это дело, я хотел бы выпить чаю», ее тревога переросла в настоящий
страх, поскольку с тех пор, как Бентнер подсыпал ему в питье слабительное, дядя
ни разу не сел за стол в ее доме. Она поняла, что он тянет время, обдумывая, как
лучше изложить дело, из чего она сделала вывод о его чрезвычайной важности.
Ян ехал в своем экипаже через парк, направляясь к Элизабет,
и, занятый своими мыслями, не замечал, что встречные знакомые дамы машут ему
руками и посылают очаровательные улыбки. Он думал, как объяснит Элизабет свое
решение жениться на ней. Ни при каких обстоятельствах нельзя допустить, чтобы
она подумала, будто он женится на ней из жалости или из чувства вины, –
Элизабет Кэмерон была не только красива, но и невероятно горда, и гордость
заставит ее воспротивиться помолвке. Два года назад эта девушка пленила весь
Лондон и заслуживает того, чтобы за ней ухаживали просто потому, что она
прелестна.
