– Это она! – закричал журналист «Лондонской газеты», который
вел раздел светской жизни, и указал на Элизабет. Толпа хлынула на нее, и тут
кто-то схватил ее за руку и потащил обратно в здание.
– Быстрее, леди Торнтон, – произнес незнакомый ей молодой
человек, – следуйте за мной. За углом есть другой выход.
Элизабет машинально повиновалась, вцепившись в руку
герцогини, и они стали пробираться через толпу лордов назад.
Когда они подошли к другому выходу, герцогиня описала
молодому человеку свою карету, и он кивнул.
– Оставайтесь здесь. Никуда не выходите. Я скажу вашему
кучеру, чтобы он подъехал сюда.
Через десять минут появилась карета герцогини, и они
поторопились укрыться в ней. Элизабет высунулась из окна.
– Спасибо вам, – сказала она молодому человеку, ожидая, что
он назовет свое имя. Он приподнял шляпу.
– Томас Тайсон из «Таймс», леди Торнтон. Нет, не волнуйтесь,
– успокоил он ее, – я не собираюсь задавать вам вопросов. Приставать к женщинам
не мой стиль. – Для убедительности он захлопнул дверцу кареты.
– В таком случае, – сказала Элизабет через открытое окно,
силясь изобразить благодарную улыбку, – боюсь, вы не очень преуспеете в
журналистском деле.
– Возможно, вы согласитесь поговорить со мной в другое время
– без свидетелей?
– Возможно, – неуверенно ответила Элизабет. Кучер щелкнул
кнутом, и лошади медленно тронулись с места, вливаясь в транспортный поток,
который к этому времени был уже весьма оживленным.
Закрыв глаза, Элизабет откинулась на спинку сиденья. Образ
Яна, преследуемого толпой и выкриками «Убийца», терзал ее воображение. С болью
в голосе она шепотом спросила у герцогини:
– Как давно его преследуют толпы зевак, проклинающих его
имя?
– Больше месяца.
Элизабет издала прерывистый вздох, и в голосе ее зазвенели
слезы.
– Если бы вы знали, какой он гордый… Он такой гордый… а
из-за меня его обвинили в убийстве. И завтра он превратится в посмешище.
Герцогиня помолчала, потом отрывисто проговорила:
– Он сильный мужчина, и его никогда не интересовало чужое
мнение – за исключением, возможно, вашего, Джордана и еще нескольких людей. К
тому же осмелюсь предположить, что скорее всего вы, а не Кенсингтон, будете
выглядеть дурой в завтрашних газетах.
– Вы отвезете меня домой?
– На Променад-стрит?
Слезы моментально высохли на щеках Элизабет.
– Нет, конечно, нет. К нам домой – на Брук-стрит.
– Не думаю, что вам стоит это делать, – резко сказала
герцогиня. – Вы же слышали, что сказал лорд-канцлер. Элизабет колебалась только
одну секунду.
– Уж лучше я предстану перед Яном сейчас, чем буду со
страхом ждать этой встречи всю ночь.
Герцогиня, которая хотела, чтобы Ян немного пришел в себя
после заседания суда, вдруг вспомнила, что ей необходимо навестить больную
подругу. Когда они вышли от подруги, герцогиня повеяла Элизабет к следующей
подруге. К тому времени, когда они наконец приехали на Брук-стрит, уже почти
стемнело, и Элизабет вконец изнервничалась. Когда она вошла в дом, дворецкий
окинул ее таким взглядом, словно она не стоила даже его презрения.
Ян, видимо, был уже дома, и слуги знали о ее показаниях в
палате лордов.
– Где мой муж, Долтон? – спросила она у дворецкого.
– В кабинете, – сказал Долтон, отходя в сторону. Взгляд
Элизабет упал на чемоданы, стоящие в холле. По лестнице спускались еще
несколько слуг с чемоданами. Сердце ее дико застучало, и она почти бегом
бросилась по коридору к кабинету Яна. Сделав несколько шагов, она остановилась,
чтобы собраться с мыслями, прежде чем он обернется и увидит ее. С бокалом виски
в руке Ян стоял у камина и смотрел на огонь. Сейчас он был в одной рубашке с
закатанными рукавами, и Элизабет с раскаянием подумала, что сейчас он выглядит
еще более исхудавшим, чем в парламенте. Не зная, с чего начать, она задала
самый простой, но зато самый своевременный вопрос:
– Ты… ты куда-то уезжаешь?
Элизабет заметила, как при звуках ее голоса плечи его
напряглись, а когда он повернулся и посмотрел на нее, она почти физически
ощутила, каких усилий ему стоит держать себя в руках.
– Уезжаете вы, – спокойно ответил Ян.
Элизабет протестующе покачала головой и пошла к нему по
ковру. Насколько же труднее объяснить все ему одному, чем стоять перед всеми
этими лордами.
– Я бы не стал этого делать на вашем месте, – мягко
предупредил он.
– Ч-что делать? – дрожащим голосом спросила Элизабет.
– Приближаться ко мне.
Она остановилась, услышав в его голосе угрозу и отказываясь
этому верить, глаза ее вопросительно вглядывались в его будто высеченные из
гранита черты.
– Ян, – начала Элизабет, – протягивая к нему руку в
безмолвном призыве. Он ответил ей презрительным взглядом, и она опустила руку.
– Я понимаю, – начала она снова, дрожа от волнения и не зная, чем умерить его
гнев, – что ты должен презирать меня за то, что я сделала.
– Вы правы.
– Но я готова на все, абсолютно на все, чтобы загладить свой
поступок. И как бы это ни выглядело со стороны, я никогда не перестану любить…
Его голос прозвучал, как удар хлыста:
– Замолчите!
– Нет, ты должен выслушать меня, – сказала она, начиная
говорить быстрее, движимая паникой и предчувствием, что, что бы она сейчас ни сказала
и ни сделала, это не изменит его отношения к ней. – Я никогда не переставала
любить тебя, даже когда…
– Я предупреждаю тебя, Элизабет, – сказал он голосом, от
которого ей стало жутко, – замолчи и убирайся отсюда! Убирайся из моего дома и
из моей жизни!
– Это… это из-за Роберта? Я хочу сказать, ты не веришь, что
я была с
Робертом?
– Мне плевать, с кем ты была.
Теперь Элизабет уже испытывала настоящий ужас, потому что
видела, что ему действительно все равно, с кем она была.
– Это был Роберт, – запинаясь, сказала она. – Я могу
доказать это, если ты только позволишь.
В ответ он засмеялся коротким натянутым смехом, который
показался ей еще более жутким, чем его гнев.
– Элизабет, я не поверил бы тебе, даже если бы увидел вас вместе.
Я достаточно ясно выразился? Ты законченная лгунья и великолепная актриса.
