Далее следовало длинное изложение тех глупостей, которые
Элизабет наговорила в суде.
За день до суда Ян был подозреваемым, и все его избегали
после суда он завоевал симпатии и сочувствие всего города. Однако простой люд
говорил, что дыма без огня не бывает и что богатый всегда откупится там, где
бедного повесят. И те, кто так считал, теперь всегда будут связывать имя Яна со
злодейством – в этом Элизабет не сомневалась.
Статус самой Элизабет также претерпел кардинальные
изменения. Она не была больше третируемой или неверной женой, и большинство
женщин, которые вели скучную, однообразную жизнь, восхищались ею, тем же, у
кого не было никакой жизни, она была безразлична, и наконец, джентльмены из
высшего общества, для порядка сурово покачав головой, простили ее, так как их
собственные жены ничем не отличались от той Элизабет, какой она показала себя в
палате лордов. Если бы не Родди Карстерс, который настоял, чтобы Элизабет
появилась в свете на той же неделе, она скорее всего спряталась бы за чугунными
воротами на Променад-стрит и дни и ночи ждала Яна.
Однако ничего хуже нельзя было и придумать, потому что Ян
вопреки ее уверенности не собирался к ней возвращаться. От Александры и
Джордана Элизабет знала, что Ян вернулся к делам, что через неделю после
оправдания его видели в «Блэкморе», где он играл в карты с друзьями, что его
видели в опере с приятелями, и что вообще он живет нормальной жизнью человека,
который умеет хорошо поработать, а после работы – хорошо развлечься.
Этот образ разительно отличался от человека, который был ее
мужем, – бесконечная круговерть светской жизни всегда раздражала и утомляла
его.
Элизабет пыталась утешить себя мыслью, что таким образом он
пытается забыть о ней и заглушить тоску одиночества. Она писала ему письма, но
его слуги приносили их обратно нераспечатанными.
Наконец она решила последовать его примеру и тоже окунуться
в светскую жизнь. Казалось, это был единственный способ отвлечься от
мучительного ожидания, но проходили дни, и ей все труднее становилось
удерживать себя от желания пойти к мужу и попытаться объясниться с ним еще раз.
Иногда они встречались где-нибудь на балу или в опере, и у нее каждый раз
обрывалось сердце, когда он, скользнув по ней равнодушным взглядом, невозмутимо
отворачивался. Его дядя предупреждал ее, что просить у Яна прощения бесполезно,
но старый герцог похлопал ее по руке и наивно сказал:
«В конце концов он сам придет к тебе, моя дорогая».
В конце концов Алекс убедила Элизабет вести себя так же
независимо и безразлично. В тот вечер Элизабет увидела Яна на балу у лорда и
леди Франклин.
Он разговаривал с каким-то приятелем. Собравшись с духом,
она начала открыто флиртовать с виконтом Шеффилдом. Вальсируя с
красавцем-виконтом, она продолжала краем глаза наблюдать за реакцией Яна. Он
посмотрел на нее пустым взглядом, как сквозь стекло. В тот вечер он ушел с бала
под руку с леди Джейн Эдисон. Впервые после их разрыва он оказал внимание
какой-то конкретной женщине. Это больно задело Элизабет, она надеялась, что он
будет вести себя как мужчина, который, может быть, и не чувствует расположения
к своей жене, но и к другим женщинам тоже равнодушен.
Алекс была возмущена.
– Он решил бороться с тобой твоим же оружием! – воскликнула
она, когда они с Элизабет вернулись с бала. – Он не должен был так себя вести.
Он должен был почувствовать ревность и прибежать к тебе! Возможно, он и
ревновал, – сказала она в утешение, – и именно поэтому решил заставить
ревновать и тебя.
Элизабет печально улыбнулась и отрицательно покачала
головой.
– Когда-то Ян сказал мне, что всегда умел поставить себя на
место противника. Он просто показал мне, что прекрасно понимает, почему я
флиртую с
Шеффилдом, и дал понять, чтобы я не беспокоилась на этот
счет впредь. Он действительно хочет вычеркнуть меня, понимаешь. Не думай, что
это просто желание немного помучить, прежде чем простить.
– Ты правда думаешь, что он хочет вычеркнуть тебя из своей
жизни навсегда? – беспомощно спросила Александра и, сев рядом с Элизабет на
диван, обняла подругу за плечи.
– Я уверена в этом.
– Тогда что ты намерена делать?
– Что придется – все, что смогу придумать. До тех пор, пока
он будет видеть меня везде, куда бы ни пошел, он не сможет полностью выбросить
меня из головы. И это даст мне шанс на победу.
Доказательство того, что она ошибалась, не замедлило
появиться. Примерно через месяц после суда Бентнер постучал в дверь гостиной,
где сидели Элизабет и
Александра.
– К вам пришел мистер Лэримор, – сообщил он, поскольку знал
адвоката Яна в лицо. – Он говорит, что должен вручить вам какие-то бумаги, и
обязательно лично в руки.
Элизабет побледнела.
– Он сказал, что это за бумаги?
– Он отказывался говорить, но я сказал ему, что не стану
отвлекать вас, если не смогу объяснить причину такой необходимости.
– И что же это за бумаги? – без нужды повторила вопрос
Элизабет, уже зная ответ на него.
Бентнер отвел глаза, и лицо его сморщилось от огорчения.
– Он сказал, что это документы, имеющие отношение к разводу.
Все закружилось перед глазами Элизабет, когда она попыталась встать.
– Боюсь, что начинаю ненавидеть этого человека, –
воскликнула Александра, поддерживая подругу и с трудом сохраняя самообладание.
– Даже Джордан начинает злиться на него за то, что он так затянул вашу ссору.
Сейчас Элизабет не воспринимала никаких утешений, боль была
так велика, что она утратила способность испытывать еще какие-либо чувства. Она
отвела от себя руки Александры и посмотрела на Бентнера. Если она сейчас примет
эти документы, отсрочить развод будет уже невозможно, но зато прекратится эта
мучительная неизвестность. По крайней мере это облегчит на время постоянную
тупую боль, от которой ей некуда было деться. У нее осталось только одно
Средство, чтобы выиграть эту тяжелейшую битву, и, собрав все
свои силы, Элизабет медленно произнесла:
– Скажи мистеру Лэримору, что, пока ты обедал, я ушла из
дома. Скажи ему, что справился у моей горничной, и она сказала тебе, что я
собиралась сегодня поиграть в карты с… – она посмотрела на Александру,
спрашивая у нее разрешения, и та энергично кивнула, – с герцогиней Хостонской.
И придумай мне список занятий на весь сегодняшний и на завтрашний день – и
побольше подробностей, Бентнер, чтобы мое отсутствие дома не вызвало никаких
подозрений.
Другой дворецкий, который не питал бы такого пристрастия ко
всякого рода тайнам, может быть, и не разгадал бы ход мыслей Элизабет, но
Бентнер сразу закивал и заулыбался.
