– Поразвлечься! Да он и так уже погубил тебя. Если он еще и
находит в этом что-то забавное, он, должно быть, просто чудовище.
– Когда я видела его в последний раз, он не видел в этом
ничего забавного, поверь мне. – Снова опустившись на скамью, она пересказала
Алекс всю историю, стараясь придерживаться только голых фактов и не поддаваться
эмоциям.
Глава 9
– Приехали, Берта, – сказала Элизабет, – когда дорожная
карета встала у ворот громадного особняка сэра Фрэнсиса Белховена. Весь
последний час Берта сидела зажмурившись, но по частому и прерывистому вздыманию
ее груди Элизабет догадывалась, что она не спит. Берта до смерти боялась играть
роль тетушки Элизабет. Последние несколько дней Элизабет только и делала, что
успокаивала и уговаривала ее, но Берта ни за что не хотела ехать. И сейчас,
когда отступать было уже поздно, она все еще молилась о чудесном избавлении.
– Тетя Берта! – громко обратилась к ней Элизабет, увидев,
как распахнулась парадная дверь огромного, без определенного архитектурного
стиля, дома. Дворецкий отступил в сторону, и вперед вышел лакей. – Тетя Берта!
Плотно сжатые веки горничной наконец открылись, и Элизабет с
мольбой заглянула в расширившиеся от испуга карие глаза.
– Пожалуйста, не подводи меня, Берта. Я очень рассчитываю на
тебя. Ты должна вести себя как моя тетя, а не как робкий мышонок. Они уже почти
подошли.
Берта кивнула, судорожно сглотнув, и выпрямилась на сиденье.
Стараясь успокоиться, она стала расправлять свои черные
бомбазиновые юбки.
– Ну, как я выгляжу? – быстро шепнула Элизабет.
– Ужасно, – ответила Берга, взглянув на строгое черное
льняное платье с глухим воротом. Элизабет очень тщательно подбирала туалеты для
этого визита, уделив особое внимание платью, в котором впервые предстанет перед
будущим мужем. Вдобавок к монашескому платью она отчесала от лица волосы и
заколола их на затылке в пучок а-ля Люсинда, прикрыв их короткой вуалеткой. На
шее у нее висело единственное «украшение», которое она была намерена носить все
время своего пребывания здесь, большой уродливый железный крест,
позаимствованный из фамильной часовни.
– Кошмарно, миледи, – искренне ужаснувшись, сказала Берта.
Со времени исчезновения Роберта она стала называть Элизабет «миледи»,
отказываясь обращаться к ней с прежней фамильярностью.
– Отлично, – – сказала Элизабет и ободряюще улыбнулась. – Ты
тоже хороша.
Лакей открыл дверцу и помог им выйти из кареты. Первой вышла
Элизабет, за ней – «тетя». Пропустив Берту вперед, Элизабет повернулась к
Эрону, возвышавшемуся на козлах. Дядя разрешил ей взять с собой шестерых слуг,
которых она подбирала с особой тщательностью.
– Так не забудь, – напомнила она Эрону, – рассказывай обо
мне направо и налево, всем, кто только согласится тебя слушать. Ты знаешь, что
говорить.
– Ха, – ответил он с дьявольской ухмылкой, – мы всем
расскажем, как вы замучили нас своей правильностью – до того чопорная и
строгая, что самого черта сделаете праведником.
Элизабет кивнула и неохотно двинулась к дому. Судьба сама
вела ее, и ей ничего другого не оставалось, как постараться пройти это
испытание с честью. С высоко поднятой головой и трясущимися коленями она пошла
вперед и догнала Берту. Дворецкий застыл в дверях, изучая Элизабет с
откровенным интересом. Как ни трудно было в это поверить, но у нее создалось
впечатление, что он пытается рассмотреть ее грудь под бесформенным черным
платьем. Когда они приблизились, он отступил и впустил их в дом.
– У милорда сейчас гости, он скоро выйдет к вам, – сказал
дворецкий. – А пока Курбис покажет вам ваши комнаты. – Глаза его обратились на
Берту, и в них вспыхнуло одобрение при виде ее пышных форм. Он повернулся к
старшему лакею и кивнул ему.
Элизабет стала подниматься по высокой лестнице, с
любопытством оглядывая мрачный холл и темно-красный ковер на ступенях. По краям
он был пушистым и толстым и когда-то, видимо, стоил дорого, но середина его уже
совершенно протерлась и буквально кричала, чтобы его отправили на отдых. На
стенах висели позолоченные канделябры со вставленными в них свечами, но.свечи
не были зажжены, отчего на лестнице и верхней площадке было совершенно темно.
Такая же тьма царила в спальне, куда проводил их лакей.
– Вход в спальню леди Берты вон через ту дверь, – раздался
во тьме голос лакея. Элизабет прищурилась, ничего не видя. Наконец ей удалось
разглядеть, что он подошел к чему-то, что, по-видимому, было стеной. Дверные
петли тихонько скрипнули, из чего она сделала вывод, что он открыл дверь.
– Господи, да здесь темно как в склепе, – сказала Элизабет,
различая во мраке только смутные тени. – Будьте добры, зажгите свечи, –
попросила она. – Ведь здесь есть свечи, я надеюсь? – Да, миледи, есть, вот
здесь, рядом с кроватью. – Его тень снова мелькнула перед ней, и она
сфокусировала взгляд на каком-то большом темном предмете, который по своим
размерам вполне мог быть кроватью.
– Тогда зажгите их, пожалуйста, – снова попросила она. – Я…
я ничего не вижу.
– Его светлость не любит, когда в спальнях зажигают по
несколько свечей сразу. Он говорит, что это разбазаривание воска. Элизабет
поморгала в темноте, не зная, плакать ей или смеяться.
– О-о, – вконец сбитая с толку, произнесла она наконец.
Лакей зажег маленькую свечку в дальнем конце комнаты и ушел, прикрыв за собою
дверь.
– Миледи? – прошептала Берта, пытаясь найти хозяйку в этом
непроглядном мраке. – Где вы, миледи?
– Я здесь, – отозвалась Элизабет, двигаясь с вытянутыми
вперед руками, ощупывая встречающиеся на пути препятствия. На ощупь она
добралась до внешней стены, где, по ее мнению, должно было находиться окно,
занавешенное тяжелыми шторами.
– Где? – испуганным шепотом спросила Берта, и Элизабет
услышала, как стучат ее зубы.
– Здесь, слева от тебя.
Берта пошла на голос и испуганно охнула при виде жутковатой
призрачной фигуры с вытянутыми руками.
– Поднимите руку, чтобы я знала, что это вы, – попросила
она. Элизабет, зная пугливую натуру своей горничной, немедленно подчинилась и
подняла руку. Это успокоило Берту, однако Элизабет тут же споткнулась об узкую
ребристую стойку с мраморным бюстом и вместе с ней стала падать.
– Боже милостивый! – вскрикнула Элизабет, хватаясь за
стойку, чтобы удержать ее. – Берта! Ну сколько можно стоять? Сейчас не время
пугаться темноты. Помоги мне, пожалуйста. Я на что-то налетела, кажется, это
бюст на подставке, и не могу отпустить его, пока не увижу, как его правильно
поставить. Здесь есть шторы, прямо рядом со мной. Иди на мой голос и открой их.
Как только ты это сделаешь, здесь станет так же светло, как на улице.
