Элизабет наклонилась вперед и уже было открыла рот, чтобы
спросить о вещах, которые так много значили для нее, но гордость помешала ей
задать эти вопросы.
– О… да ничего в особенности, – солгала она. «Я хочу знать,
являюсь ли я предметом насмешек или осуждения моих подруг, или – что еще хуже –
их жалости, – подумала Элизабет. – Я хочу знать, распространились ли слухи о
моей бедности. Но больше всего я хочу знать, почему никто из них ни разу не
потрудился навестить меня или хотя бы прислать записку».
Полтора года назад, когда состоялся ее первый выход в свет,
Элизабет имела сокрушительный успех, и количество предложений руки и сердца,
которые она получила, исчислялось рекордными цифрами. И вот сейчас, в
девятнадцать лет, она оказалась отторгнутой от того же самого общества, которое
когда-то обласкивало и восхвалило ее и даже старалось ей подражать. Элизабет
нарушила их правила и стала центральной фигурой скандала, слух о котором
распространился в свете, как пожар.
Глядя на Александру с чувством неловкости, Элизабет
спрашивала себя, знают ли в свете всю историю целиком или только о самом
скандале и говорят ли еще об этом или наконец предали инцидент забвению. Алекс
отправилась в продолжительное путешествие как раз перед тем, как этому
случиться, и Элизабет гадала, успела она услышать об этом после возвращения или
нет.
Эти вопросы стучали у нее в мозгу, но задавать их было
слишком рискованно. Ее удерживали от этого две причины: во-первых, Элизабет
боялась, что, услышав ответы, Алекс расплачется, а она сама не собиралась
плакать. А во-вторых, чтобы задать Алекс вопросы, ответы на которые ей так
хотелось получить, нужно было сначала рассказать подруге обо всем, что
случилось. А простая правда заключалась в том, что Элизабет чувствовала себя
слишком одиноко и сиротливо, чтобы так рисковать, – кто знает, может, узнав обо
всем, и Алекс откажется от нее.
– Так что же конкретно тебе хотелось бы узнать? – повторила
Элизабет все с той же жизнерадостной, не ведающей улыбкой, которую она надела
себе на лицо, улыбкой, за которой прятала от своей гордой подруги печаль и
сострадание.
– Все! – мгновенно ответила Алекс.
– Ну тогда, – сказала Алекс, мысленно выталкивая из комнаты
облако невысказанных вопросов Элизабет, – лорд Дазенберри только что обручился
с Сесилией Лакруа!
– Как хорошо, – ответила Элизабет, тихо и ласково
улыбнувшись, в голосе ее звучала искренняя радость. – Он очень богат и из
прекрасной семьи.
– Он неисправимый волокита и заведет себе любовницу не позже
чем через месяц после того, как произнесет в церкви клятву Верности, –
высказалась Алекс со свойственной ей прямотой, которая всегда шокировала и
одновременно привлекала Элизабет.
– Надеюсь, что ты ошибаешься.
– Я не ошибаюсь. Но если ты так думаешь, может быть,
заключим пари? – предложила Алекс, так обрадовавшись, что в глазах подруги
снова заискрился смех, что не подумала о том, как бестактно ее предложение. –
Скажем, фунтов на тридцать?
Внезапно Элизабет почувствовала, что больше не может
выносить этой неизвестности. Ей надо было знать, привела к ней Алекс верность
их дружбе, или она оказалась здесь, ошибочно полагая, что Элизабет все еще
самая популярная женщина в Лондоне. Встретившись взглядом с голубыми глазами
Алекс, Элизабет произнесла со спокойным достоинством:
– У меня нет тридцати фунтов, Алекс. Алекс ответила ей таким
же прямым взглядом, сморгнув навернувшиеся слезы жалости.
– Я знаю.
Элизабет научилась встречать невзгоды с высоко поднятой
головой, загнав страх поглубже. Но теперь, столкнувшись с добротой и
преданностью подруги, она чуть не расплакалась столь ненавистными ей слезами,
которых никто не смог из нее выжать даже в то время, когда разразилась трагедия.
Сдавившие горло слезы мешали ей говорить, и Элизабет с трудом пробормотала:
– Спасибо.
– Тебе не за что меня благодарить. Мне пересказали всю эту
грязную историю, и я не верю ни единому слову! Больше того, я хочу, чтобы ты
приехала в Лондон на время сезона и пожила у нас. – Наклонившись вперед, Алекс
взяла ее за руку. – Ради твоей же собственной гордости ты должна поставить их
всех на место. Я помогу тебе. Даже больше: я уговорю мать моего мужа
воспользоваться для тебя своим влиянием. Верь мне, – закончила Алекс с любящей
улыбкой, – никто не посмеет пройти мимо тебя, не раскланявшись, если за тобой
будет стоять сама вдовствующая герцогиня Хостон.
– Пожалуйста, Алекс, перестань. Ты сама не знаешь, что
говоришь. Даже если бы я захотела, а я этого не хочу, она никогда на это не
согласится. Я не знаю ее, но уверена, что она знает обо мне все. Я имею в виду
то, что обо мне говорят. Алекс не смутили ее возражения.
– Ты права только в одном – она действительно слышала эти
сплетни. Но после того, как я поговорила с ней, она захотела встретиться с
тобой и составить собственное мнение. Она полюбит тебя гак же, как и я. А если
это произойдет, она сдвинет горы, но заставит общество снова принять тебя.
Элизабет покачала головой, сглотнув комок в горле. Она была
благодарна подруге, но страдала от унизительности своего положения.
– Я очень признательна тебе, правда, но я просто не вынесу
этого.
– Я уже приняла решение, – мягко предупредила ее Алекс. – Мой
муж уважает мое мнение, поэтому я не сомневаюсь, что он тоже согласится. А что
касается платьев, то у меня их множество, почти совсем новых. Я одолжу их тебе…
– Ни в коем случае! – вспыхнула Элизабет. – Пожалуйста,
Алекс, – умоляюще сказала она, испугавшись, что может показаться неблагодарной.
– Оставь мне хоть немного гордости. И кроме того, – добавила она с легкой
улыбкой, – я вовсе не так уж несчастна, как ты, кажется, думаешь. У меня есть
ты. И у меня есть Хэвенхёрст.
– Я знаю, – сказала Алекс. – Но я также знаю, что ты не
можешь оставаться здесь всю свою жизнь. Когда ты приедешь ко мне в Лондон, тебе
вовсе не обязательно будет куда-то выезжать, если ты этого не хочешь. Мы просто
будем все время вместе. Я так соскучилась по тебе.
– Ты будешь слишком занята, чтобы уделять мне внимание, –
сказала Элизабет, вспомнив круговорот развлечений, которым был. отмечен ее
первый сезон.
– Я не буду так уж занята, – сказала Алекс, и глаза ее
загадочно заблестели. – Я жду ребенка. Элизабет обняла подругу.
– Я приеду! – согласилась она прежде, чем успела как следует
обдумать свое решение. – Но я ведь могу остановиться в доме своего дяди, если
его в это время не будет в городе.
– У нас, – упрямо сказала Алекс.
– Посмотрим, – так же упрямо проговорила Элизабет и тут же
восторженно рассмеялась. – Ребенок!
