Как ни странно, но в этот трудный момент своей жизни
Элизабет испытывала почти радость, потому что наконец защищала свое
достоинство, а не принимала малодушно свою долю.
Люсинда уже вышла на крыльцо. Элизабет подумала, что бы
такое сказать Яну, чтобы он, отыскав пистолет, который она собиралась
выбросить, не вздумал направить его на нее. В конце концов она решила просто
напомнить ему его же собственный совет и, отступая спиной к двери, сказала:
– Я знаю, вам очень неприятно, что мы покидаем вас таким
образом, – ее голос и рука при этих словах предательски дрогнули, – но прежде
чем вы решитесь преследовать нас, умоляю вас последовать своему же совету и
подумать, стоит ли быть повешенным только за удовольствие убить меня.
Развернувшись, Элизабет хотела выбежать из дома, как вдруг
что-то сбило ее с ног, ударило по руке, и пистолет отлетел в сторону. В ту же
секунду рука ее оказалась заломленной назад.
– Нет, – услышала она у себя над ухом его ужасный голос, – я
думаю, это стоит того.
В тот момент, когда Элизабет уже решила, что рука ее сейчас
оторвется, она получила хороший тычок в спину и вылетела на двор. Дверь за ней
со стуком захлопнулась.
– Ну и ну! Никогда в жизни со мной не случалось ничего
подобного! – сказала Люсинда, глядя на закрытую дверь. Грудь ее высоко
вздымалась от возмущения.
– И со мной тоже, – сказала Элизабет, отряхивая грязь с
подола. – Мы сможем поговорить об этом сумасшедшем, когда спустимся по тропинке
и нас не будет видно из дома, – сказала она, решив удалиться как можно более
достойно. – Поэтому не будешь ли ты так добра взяться за тот конец сундука?
С недобрым блеском в глазах Люсинда повиновалась, и они
пошли вниз по тропинке, целиком сосредоточившись на том, чтобы держать спины
как можно прямее.
В это время Джейк, глубоко засунув руки в карманы, наблюдал
из окна дома за удаляющимися женщинами со смешанным выражением изумления и
злости на лице.
– Черт знает что, – выдохнул он наконец, кинув взгляд на
Яна, который хмуро разглядывал записку. – Эти женщины добрались до тебя и в
Шотландии! Но, я думаю, это прекратится, как только ты объявишь о своей
помолвке. – Он рассеянно поскреб свою буйную рыжеволосую голову и снова
повернулся к окну и посмотрел на тропинку. Женщины уже скрылись из виду, и
Джейк отошел от окна. Не в силах сдержать невольного восхищения, он прибавил: –
Должен тебе сказать, эта блондинка – мужественная девушка, надо отдать ей должное.
Она так хладнокровно стояла тут и поучала тебя твоими же словами, да еще
назвала свиньей. Я не знаю мужчины, который осмелился бы на это!
– Она на все осмелится, – сказал Ян, вспоминая ту юную
искусительницу, какой она была два года назад. В то время, как другие девушки
ее возраста только краснели и жеманились, Элизабет Кэмерон сама пригласила его
на танец при первой же встрече. В тот же вечер она выступила против целой толпы
мужчин в карточной комнате, а на следующий день рискнула своей репутацией, встретившись
с ним в лесном домике, – и все это называлось у нее «небольшим загородным
приключением». С тех пор она, должно быть, не раз ввязывалась в подобные
истории, иначе с чего бы ее дяде рассылать письма совершенно незнакомым людям с
предложением жениться на ней. Это было единственное объяснение, которое находил
Ян действиям Джулиуса Камерона, поразившим его своей беспрецедентностью и
полным отсутствием такта и вкуса. Другое объяснение, которое пришло ему в
голову, заключалось в том, что ее родные отчаянно нуждались в деньгах и с этой
целью искали для Элизабет богатого мужа. В этом отношении Ян им вполне
подходил. Когда он встретил Элизабет на том загородном приеме, она была в
роскошном дорогом платье, и, кроме того, на приеме вообще присутствовала исключительно
светская элита. И обрывки слухов, которые ему довелось услышать уже после того
фатального уикэнда, свидетельствовали о том, что она вращается в самых высших
кругах общества.
– Интересно, куда они пойдут, – сказал Джейк, слегка
нахмурясь. – В лесу водятся волки, и вообще полно всякого зверья.
– Ни один приличный волк не станет связываться с ее дуэньей,
которая машет зонтиком, как помелом, – ответил Ян, но ему стало немного не по
себе при мысли, что женщинам придется ночевать под открытым небом.
– А-а! – засмеялся Джейк. – Так вот кто она такая? А я
подумал, что они обе собираются обхаживать тебя. Лично я побоялся бы закрыть
глаза, если бы рядом со мной в постели лежала эта ведьма.
Ян не слушал его. Он машинально развернул письмо,
догадываясь, что Элизабет не может быть настолько глупа, чтобы написать ее
собственным корявым детским почерком. Первой его мыслью, когда он увидел ровные
красивые строчки, было, что она кого-то попросила написать это письмо… но потом
слова показались ему смутно знакомыми, потому что он сам произносил их
когда-то:
«Ваше предложение достойно рассмотрения. Первого числа
следующего месяца я уезжаю в Шотландию, и отложить путешествие не имею
возможности. Однако считаю, что встреча между нами должна состояться в любом
случае. Буду ждать вас в своем шотландском коттедже. Карта с указаниями, как
добраться до коттеджа, прилагается. Сердечно ваш. Ян».
– Ну, попадись мне этот идиот! – прорычал Ян.
– Это ты о ком?
– О Петерсе!
– О Петерсе? – удивился Джейк. – Это твой секретарь? Тот,
которого ты уволил за то, что он перепутал все письма?
– Надо было удавить его! Эта записка была предназначена для
Дикинсона Вэрли. А он послал ее Камерону.
В полной растерянности Ян запустил пальцы в волосы. Как бы
сильно ему ни хотелось навсегда избавиться от Элизабет и даже от самой мысли,
что она существует на свете, он не мог допустить, чтобы женщины провели ночь в
коляске или в чем там они сюда добрались, тем более что оказались они здесь исключительно
по его вине. Он с виноватой улыбкой кивнул Джейку.
– Пойди приведи их.
– Я? Почему я?
– Потому что, – с горечью сказал Ян, переходя в кабинет и
убирая пистолет в стол, – сейчас начнется дождь, это во-первых. А во-вторых,
если ты не приведешь их, тебе придется самому готовить ужин.
– Если я должен идти за этой женщиной, мне надо сначала
чего-нибудь выпить. Они с сундуком, так что далеко не уйдут.
– Пешком? – удивился Ян.
– Ну а как, ты думаешь, они добрались сюда?
– О-о, я был слишком зол, чтобы подумать об этом.
В конце тропинки Элизабет опустила свой конец сундука на
землю и без сил упала на него рядом с Люсиндой. В груди у нее клокотал нервный
смех, вызванный усталостью, страхом, поражением и последними остатками того
триумфа, который она испытала, поставив на место этого человека, погубившего ее
жизнь. Единственное, чем она могла объяснить сегодняшнее поведение Яна
Торнтона, это тем, что он совершенно ненормальный.
