Когда Люсинда пришла к этому выводу, ей осталось решить
только одну проблему, которая являла собой что-то вроде нравственной дилеммы.
После того, как она всю свою жизнь посвятила удерживанию молодых людей
противоположного пола от возможного сближения, ей предстояло совершить нечто
совершенно противоположное, а именно – свести Яна Торнтона и Элизабет Кэмерон и
оставить их наедине. Ей вспомнилась последняя фраза Джейка Уайли: «Эта девушка
так красива, что соблазнит любого мужчину, который пробудет с ней хотя бы час».
А насколько Люсинде было известно, Ян Торнтон уже поддался однажды чарам
Элизабет. И пусть Элизабет уже не такая юная, как тогда, она стала еще
красивее, следовательно, шансы ее только возросли. Более того, Элизабет стала
умнее и вряд ли позволит ему зайти слишком далеко, когда они останутся наедине
на несколько часов. В этом Люсинда была уверена. Сомнение вызывали только две
вещи: действительно ли Ян Торнтон стал невосприимчив к обаянию Элизабет, как он
утверждает, и каким образом ей удастся оставить их наедине. В конце концов
Люсинда решила возложить решение этих проблем в не менее умелые, чем ее
собственные, руки Творца и погрузилась в глубокий сон.
Глава 12
Джейк приоткрыл один глаз и тут же сощурился от яркого
света, бившего через высокое окно прямо в глаза. Утратив ориентацию, он
перекатился на другую сторону незнакомой бугристой кровати и оказался лицом к
лицу с огромным черным животным, которое прядало ушами и скалило зубы, пытаясь
просунуть морду между перекладинами стойла и укусить его.
– Ах ты, чертов людоед! Люциферово отродье! – закричал Джейк
и врезал ногой по перекладине в отместку за попытку укусить себя. – О, ччерт! –
его босая нога больно ударилась о деревянную перекладину.
Он сел и провел руками по густым рыжим волосам. На лице его
появилась гримаса, когда он увидел прилипшее к рукам сено. Болела нога, и
болела голова от выпитой вчера бутылки.
Поднявшись на ноги, Джейк натянул ботинки н, ежась от
утреннего холода и сырости, почистил щеткой свою шерстяную куртку. Пятнадцать
лет назад, когда он нанялся на работу на эту маленькую ферму, он спал в этом
сарае каждую ночь. Теперь же, когда Ян удачно вложил его деньги, которые он
накопил в совместных с ним плаваниях, Джейк научился ценить комфорт и страшно
тосковал по уюту перовых матрасов и атласных покрывал.
– Из дворца в коровник, – пробурчал Джейк, выходя из стойла,
в котором провел ночь. Когда он шел мимо стойла Атиллы, тот с силой выбросил вперед
копыто, намереваясь попасть в Джейка, но промахнулся, и копыто прошло на
волосок от его ноги.
– Это тебе будет стоить первого завтрака, – пообещал Джейк
и, испытывая настоящее удовольствие, стал насыпать корм другим лошадям на виду
у Атиллы. – Ты испортил мне настроение, – жизнерадостно сообщил он, глядя, как
черный конь сердито встает на дыбы и завистливо косится на чужие кормушки. –
Когда оно у меня улучшится, я, может быть, накормлю тебя, – Джейк замолчал,
заметив, что чудесная гнедая лошадка Яна стоит, как-то странно согнув правое
колено и не доставая правым копытом до земли. – Эй, Майка, – ласково заговорил
он, похлопав ее по атласному боку, – давай поглядим, что там у тебя с копытом.
Хорошо вышколенная лошадь, которая не проиграла ни одних скачек
и получила звание чемпиона на скачках в Хистоне, не оказала никакого
сопротивления, когда Джейк поднял ее копыто и озабоченно склонился над ним.
– Камень забился, – сказал Джейк лошади, которая навострила
уши и внимательно наблюдала за его действиями умными карими глазами. Джейк
поискал взглядом, чем бы подцепить камень, и остановил свой выбор на старой
деревянной рейке. – Думаю, она подойдет, – пробормотал он, поднимая копыто и
ставя его к себе на колено. Он подцепил камень и облокотился на перекладины
соседнего стойла для большего упора. – Вот так. – Вытащив камень, он издал
довольное восклицание и сразу же дикий вскрик боли, так как огромные зубы
вцепились в его тело пониже талии. – Ах ты, паршивый мешок с костями, – заорал
Джейк, отскакивая назад, а потом набрасываясь на перекладины стойла в отчаянной
попытке Достать проклятое животное. Но Атилла, прекрасно понимая, что его ждет
возмездие, уже отошел в дальний угол стойла и оттуда удовлетворенно поглядывал
на Джейка. – Ну ничего, я до тебя еще доберусь, – пообещал он и потряс для
доходчивости кулаком.
Потирая укушенный зад, Джейк обернулся к Майке и осторожно
прислонился к стене сарая. Он еще раз проверил копыто, чтобы убедиться, что оно
чистое, но когда он дотронулся до места, где был камень, гнедая болезненно
дернулась.
– Намяло? – сочувственно сказал Джейк. – Ничего
удивительного, камень был большой и острый. Но ведь ты вчера никак не показала,
что тебе больно, – продолжил он, восхищаясь ее терпением и покладистостью.
Потом перевел суровый осуждающий взгляд на Атиллу и повысил голос, чтобы тому
было лучше слышно. – Конечно, ты ведь у нас настоящая аристократка, чудесное
терпеливое животное – не то что этот несчастный мул, который не достоин даже в
одной конюшне с тобой стоять!
Если Атиллу и волновало его мнение, то он постарался этого
не выдать, чем окончательно взбесил Джейка. В таком скандальном настроении он и
ворвался в коттедж.
Ян сидел за столом, обняв руками чашку с кофе.
– Доброе утро, – как обычно, приветствовал он Джейка, будто
не замечая его грозно нахмуренного лица.
– Может, для тебя оно и доброе, только о себе я этого
сказать не могу. Ночь, можно сказать, провел на улице и спал бок о бок со
скотиной, которая только и думает, как бы сожрать меня. Он уже успел с утра
цапнуть меня.
Джейк взял оловянный чайник и стал наливать себе кофе в
большую глиняную кружку.
– А твоя лошадь, между прочим, хромает! – злорадно сообщил
он Яну, который с улыбкой глядел на него. Усмешка Яна тут же испарилась.
–Что!?
– Ей забился камень в копыто, и она теперь припадает на
левую переднюю.
Ян вскочил и, отшвырнув в сторону стул, выскочил из
коттеджа.
– Мог бы и не ходить. Так, небольшой синячок, – сказал после
его ухода Джейк, наконец успокаиваясь.
Заканчивая умываться, Элизабет услышала внизу мужские
голоса. Завернувшись в тонкое полотенце, она подошла к сундукам, которые их
нелюбезный хозяин все – таки поднял сегодня утром наверх и оставил за дверью
рядом с двумя большими кувшинами воды. Затащив сундуки в спальню, Элизабет
подумала, что все ее платья слишком нарядны и легкомысленны для этого скромного
коттеджа.
Наконец она выбрала наименее вызывающее – белое батистовое
платье с завышенной талией. По подолу шла широкая кайма из вышитых розочек и зеленых
листочков, такая же вышивка была на высоких, до локтя, манжетах пышных рукавов.
Поверх платья лежала длинная лента с такими же розочками и листочками, и
Элизабет взяла ленту в руки, раздумывая, куда ее приспособить, и стоит ли
вообще ее надевать.
