Конечно, этот коттедж не идет ни в какое сравнение с
Хэвенхёрстом, но в нем тоже есть свое очарование. К тому же на его содержание
не требуется такой уймы денег и столько слуг, как для Хэвенхёрста, и это тоже
говорит в его пользу. Это она служила Хэвенхёрсту, а не он ей. И с этой точки
зрения хорошенький маленький домик с соломенной крышей и просторными комнатами
был просто замечательным. Он не требовал от тех, кому он давал кров и тепло,
бессонных ночей в думах о том, во сколько обойдется починка одиннадцати
дымоходов и заделка щелей в стенах.
Ян просто не знает, как ему повезло, иначе не стал бы
проводить столько времени в клубах, пытаясь нажить состояние игрой. Он жил бы
здесь, в этом суровом и прекрасном крае, который находился в такой гармонии с
ним самим. Она настолько увлеклась этими размышлениями, что уже почти жалела,
что не может здесь жить.
Покончив с посудой, Элизабет решила подняться к себе. Из
разговора за ужином она поняла, что дядя с племянником давно не виделись, и
решила дать им возможность обсудить свои дела наедине.
Она повесила полотенце на крючок, сняла импровизированный
фартук и пожелала мужчинам спокойной ночи. Викарий улыбнулся и пожелал ей
приятных сновидений. Ян едва взглянул на девушку и рассеянно бросил:
– Спокойной ночи.
После того как Элизабет поднялась к себе, Дункан какое-то
время сидел, наблюдая за склоненным над книгой племянником и вспоминая, как
давал ему уроки, когда тот был мальчиком. Как и отец Яна, Дункан имел
университетское образование, но к тринадцати годам племянник уже «проглотил»
все его университетские книги и требовал, чтобы его учили дальше. Его тяга к
знаниям не имела границ, а ум был настолько блестящим, что его отец и дядя
испытывали невольный благоговейный трепет. Ян умел мгновенно производить сложнейшие
математические расчеты в уме, и пока Дункан думал, как подступиться к решению
задачи, Ян уже выдавал ответ.
Эта способность сильно помогала ему в игре: с поразительной
точностью он мог рассчитать, каковы его шансы на взятку или на какой сектор
укажет стрелка рулетки, Дункан считал это бездарным растрачиванием
гениальности, дарованной ему Господом. От знатных британских предков Ян
унаследовал спокойную холодную надменность, а от шотландцев – горячий гордый
нрав и упрямство. В результате получился человек, который решал все сам и уж
если принимал решение, то никто и ничто не могло заставить его от него
отказаться. Да и зачем ему было отказываться, мрачно подумал викарий, не зная,
как подступиться к предмету, который собирался обсудить с племянником. В большинстве
вопросов суждение Яна оказывалось верным, и Дункан полагался на его мнение, как
ни на чье другое.
Только в одном вопросе, на взгляд Дункана, ясность мысли ему
изменяла – когда дело касалось его английской родни. Одно упоминание о герцоге
Стэнхоупском приводило племянника в ярость, и Дункан долго колебался, прежде
чем решиться в очередной раз обсудить с ним этот предмет. Несмотря на все
уважение и глубокую привязанность, которые Ян питал к Дункану, викарий знал,
что, если кто-то сильно заденет его самолюбие или станет лезть к нему в душу,
Ян может навсегда порвать с этим человеком.
Дункан нахмурился, вспомнив, как девятнадцатилетний Ян
вернулся из своего первого путешествия. Родителям Яна вместе с его младшей
сестренкой так не терпелось поскорее увидеть его, что они решили сделать ему
сюрприз и поехали в Херлок встречать корабль.
За две ночи до того, как корабль Яна вошел в порт, маленькая
гостиница, в которой остановилось счастливое семейство, сгорела до основания, и
все трое погибли в огне. По дороге домой Ян проехал мимо обугленных развалин,
не подозревая, что здесь покоится прах его родителей.
Он приехал в дом, где его ждал Дункан, чтобы сообщить ему
ужасную весть.
– А где все? – спросил Ян, бросив на пол свое снаряжение, и
быстро обошел дом, заглядывая в пустые комнаты. Его Лабрадор был единственным,
кто встретил его дома, – с сумасшедшим лаем он ворвался в коттедж и замер у ног
Яна. Тень – это имя он получил не за темный цвет шерстив а за свою безграничную
преданность хозяину, которого боготворил с щенячьего возраста.
– Я тоже скучал по тебе, малыш, – сказал Ян, ласково
потрепав пса. – У меня есть для тебя подарок.
Собака терлась головой о его ноги, прижимаясь к его боку, и
не отрывала от лица хозяина своих умных внимательных глаз. Дункана всегда
поражало это почти сверхъестественное понимание между человеком и боготворившей
его собакой.
– Ян, – с болью в голосе сказал викарий, и, уловив в одном
8том слове страдание, Ян оглянулся, и рука, гладившая собаку, замерла. Потом он
медленно выпрямился, и собака повернулась вместе с ним и встала рядом, глядя на
Дункана с тем же напряженным вниманием, что и ее хозяин.
Со всей мягкостью, на какую был способен, Дункан рассказал
Яну о гибели его семьи и, хотя ему не раз приходилось утешать убитых горем
людей, никогда раньше он не видел такого сдержанного проявления скорби, какое
продемонстрировал Ян. На этот раз викарий чувствовал себя бессильным. Ян не
плакал и не бранился, он весь словно окаменел, спасаясь от невыносимой боли,
которая могла испепелить его. В тот вечер, когда Дункан уходил, Ян стоял у окна
и смотрел в темноту, его собака была рядом с ним.
– Возьми ее с собой и отдай кому-нибудь в деревне, – сказал
Ян тоном окончательным, как смерть.
Дункан, не зная, как реагировать на это, в растерянности
остановился в дверях.
– Кого взять с собой?
– Собаку.
– Но ты же сказал, что останешься здесь по крайней мере на
полгода, чтобы привести все в порядок.
– Возьми ее с собой, – отрезал Ян. Дункан наконец понял, что
делает Ян, и испугался за него.
– Ян, ради Бога, Тень обожает тебя. И кроме того, с ней тебе
будет не так одиноко.
– Отдай ее Маккарти в Кэлгари, – отрывисто сказал Ян, и
Дункан забрал с собой упирающегося Лабрадора. Им пришлось надеть на него
ошейник, чтобы увести из дома.
На следующей неделе Тень прибежала с другого конца графства
домой. Дункан в это время был там и с комом в горле наблюдал, как Ян решительно
отказался признать ничего не понимающего Лабрадора. На следующий день Ян пошел
вместе с Дунканом в Кэлгари и собственноручно передал собаку новому хозяину.
Когда Ян вышел во двор и сел на лошадь. Тень бросилась бежать за ним, но он
развернулся и резко прикрикнул на нее.
И Тень осталась, потому что не могла ослушаться приказа
своего хозяина. Когда через несколько часов ушел и Дункан, собака все еще
сидела во дворе, не отрывая взгляда от поворота дороги. Свесив голову набок,
она ждала, потому что не могла поверить, что Ян действительно бросил ее
навсегда.
