– Вам не требуется получать у нее разрешение, – сказал Ян,
приближаясь к ней. Элизабет в ужасе обернулась. – Нужно просто показать ей, кто
здесь хозяин. Вы должны решительно подойти – вот так…
И без всяких церемоний он вытащил из-под курицы два яйца,
причем курица даже не сделала попытки клюнуть его, то же самое он проделал с
двумя другими курами.
– Вы что, первый раз в курятнике? – спросил Торнтон,
беспристрастно отметив про себя, как она прелестна с этими спутанными волосами
и пылающим от гнева лицом.
– Да, – коротко ответила Элизабет, – здесь очень плохо
пахнет.
Он засмеялся.
– Ну тогда все ясно. Они чувствуют ваше к ним отношение –
животные и птицы всегда это чувствуют.
Она быстро взглянула на него и сразу ощутила какую-то
необъяснимую перемену – он улыбался ей, даже шутил, но его глаза ничего не
выражали. До сих пор она видела в них иногда страсть, иногда злость, иногда
холод – но это было проявлением чувств. Сейчас же в этих глазах не было ничего.
Элизабет не знала в точности, какого отношения к себе ей
хочется, но она была совершенно уверена, что не желает, чтобы на нее смотрели,
как на забавную незнакомку.
– Слава небесам! – сказал викарий, когда они вошли в дом. –
Если вы не хотите, чтобы ветчина подгорела, посидите пока за столом и не
отвлекайте меня, пока я не закончу.
– Мы с Элизабет предпочитаем подгоревшую ветчину, – пошутил
Ян.
Элизабет слабо улыбнулась в ответ, но тревога ее возросла
еще больше.
– Как вы относитесь к картам? – спросил ее викарий, когда
они заканчивали завтрак.
– Я знаю некоторые карточные игры, – ответила девушка.
– В таком случае, когда вернутся мисс Трокмортон-Джонс и
Джейк, мы могли бы как-нибудь вечерком сыграть в вист. Ты присоединишься к нам,
Ян?
Ян, который в этот момент, стоя у плиты, наливал себе кофе,
оглянулся и со смехом сказал:
– Ни в коем случае. – И объяснил Элизабет: – Он мухлюет.
Абсурдность предположения, что викарий может мухлевать, вызвала у Элизабет
смех, который музыкальным звоном разнесся по комнатам.
– Я уверена, что викарий не может делать ничего подобного.
– Боюсь, что Ян прав, моя дорогая, – признался Дункан,
простодушно улыбаясь, – но я всегда играю честно, когда у меня есть партнеры. А
мухлевать я себе позволяю только в том случае, когда играю с кем-нибудь
воображаемым, например, с Наполеоном на острове Святой Елены.
– Ах, вот оно что! – сказала Элизабет, с улыбкой глядя на
Яна, усаживающегося за стол со своей кружкой. – Такое и со мной бывает!
– Так вы играете в вист? Она кивнула.
– Эрон научил меня, когда мне было всего двенадцать лет, но
до сих пор он каждый раз обыгрывает меня.
– Эрон? – улыбаясь, спросил викарий.
– Это наш кучер, – объяснила Элизабет, радуясь возможности
поговорить о своей «семье» в Хэвенхёрсте. – Но в шахматы я играю лучше, этому
меня научил Бентнер.
– А это кто же?
– Наш дворецкий.
– Понятно, – сказал викарий, но что-то заставило его
продолжить: – А как насчет домино?
– О, тут специалист миссис Бодли, наша экономка. Мы довольно
часто играли с ней, но она всегда выигрывала, потому что относится к игре очень
серьезно и даже разработала свою систему. А у меня как-то не вызывают
энтузиазма эти плоские прямоугольнички с точками. Шахматные фигуры, на мой
взгляд, намного интереснее. Вот где действительно серьезная игра.
Ян наконец решил присоединиться к беседе. Выразительно
посмотрев на дядю, он с явной иронией объяснил ему:
– На случай, если ты не догадался, Дункан, леди Камерон –
очень богатая молодая женщина. – Этой фразой он охарактеризовал Элизабет как
избалованную барышню, привыкшую к тому, что любое ее желание всегда с
готовностью исполняет целая армия слуг.
Элизабет напряженно выпрямилась, неуверенная, намеренно он
нанес ей оскорбление или же это вышло у него случайно, а викарий сурово
посмотрел на Яна, видимо, тоже не одобряя если и не смысл фразы, то, во всяком
случае, тон, которым она была сказана.
Ян невозмутимо встретил его взгляд, но в душе разозлился на
себя за несдержанность. Вчера вечером он дал себе слово не испытывать к
Элизабет никаких чувств, и это решение было окончательным. Из чего следовало,
что ее моральный облик и образ жизни не должны иметь для него никакого
значения. И тем не менее сейчас он нарочно обидел девушку, хотя она ничем этого
не заслужила, если не считать того, что сидит тут, такая возмутительно
хорошенькая в этом светло-желтом платье и с таким же желтым бантом в волосах.
Ян был настолько недоволен собой, что даже упустил нить разговора.
– А в какие игры вы играли со своими братьями и сестрами?
продолжал расспрашивать Дункан.
– У меня был только один брат, но и тот почти все время
проводил вне дома. Он учился в Лондоне.
– Но, наверное, по соседству жили другие дети, – предположил
викарий.
Элизабет сделала глоток чая и покачала головой.
– Вокруг жили арендаторы, которые снимали у нас коттеджи, но
у них не было детей моего возраста. Видите ли, у нас в Хэвенхёрсте плохо с
водой, а отец не хотел тратиться на ирригационные работы. Поэтому большинство
наших арендаторов переехали на более плодородные земли.
– Тогда с кем же вы проводили время?
– В основном со слугами, – ответила Элизабет. – И мы очень
дружили.
– А сейчас? – спросил он. – Чем вы занимаетесь там? Викарий
так ловко разговорил ее, что девушка отвечала, не задумываясь и не заботясь о
том, какие выводы он может сделать из ее слов.
– Да я почти все время занята – нужно следить за домом.
– Вы говорите так, словно получаете от этого большое
удовольствие, – с улыбкой заметил Дункан.
– Это и в самом деле доставляет мне удовольствие. И знаете,
что мне нравится больше всего? – доверительно спросила она.
– Понятия не имею.
– Больше всего я люблю торговаться, когда закупаю продукты и
прочие необходимые вещи. Это ужасно забавно, и Бентнер говорит, что в этом деле
я просто гений.
– Торговаться? – переспросил пораженный Дункан.
– Я рассматриваю это как проявление здравого смысла и как
возможность помочь другим людям проявить здравый смысл, – непосредственно
объяснила Элизабет, оседлав своего конька. – Ну, например, если бы деревенский
пекарь испек только одну булочку, он потратил бы на это… ну, скажем, час.
Причем половина этого времени ушла бы на доставание всех необходимых
ингредиентов, отмеривание исходных продуктов в нужных пропорциях и
раскладывание всего снова по местам.
