– Я помогу, – вызвался викарий. – Это будет только
справедливо, поскольку вы с Яном готовили ужин.
– Нет, я и слышать об этом не хочу, – решительно отказалась
Элизабет и, в четвертый раз в жизни повязав вокруг талии полотенце, начала мыть
посуду. Мужчины остались сидеть за столом, разговаривая о людях, которых она не
знала. И хотя оба они забыли о ее присутствии, она чувствовала себя до
странности счастливой и умиротворенной, прислушиваясь к их беседе.
Покончив с мытьем посуды, Элизабет повесила полотенце на
крючок, взяла стул и села поближе к огню у небольшого столика. Оттуда она могла
беспрепятственно наблюдать за Яном. Поскольку других дел у нее не было, она
решила закончить письмо к Алекс и, взяв перо, сосредоточилась на описании
Шотландии и коттеджа. Однако письмо подвигалось медленно, так как все ее мысли
были заняты Яном. Элизабет казалось несколько странным, что Ян живет в таком
уединенном месте. Ведь хотя бы часть времени он должен проводить в Лондоне,
посещая светские рауты и балы, прогуливаясь по аллеям парков в своем черном
вечернем костюме и заставляя трепетать женские сердца. Улыбнувшись про себя,
Элизабет подумала, что такие люди, как Ян Торнтон, оказывают обществу большую
услугу – они дают ему возможность любоваться, восхищаться собой и, может быть,
даже опасаться. Если бы не было таких мужчин, как Ян, женщинам не о чем было бы
мечтать. И сожалеть, резонно заметила она себе.
Ян, до сей поры ни разуме взглянувший в ее сторону, вдруг
обратился к ней, и Элизабет подпрыгнула от неожиданности.
– Сегодня чудесный вечер, Элизабет. Не хотите прогуляться? А
письмо можно дописать и потом.
– Прогуляться? – тупо повторила девушка, потрясенная
открытием, что все это время он прекрасно осознавал ее присутствие в комнате. –
Но там темно, – сказала она, вопросительно глядя в его бесстрастное лицо. Ян
поднялся и подошел к ее стулу. Он стоял, возвышаясь над ней, и Элизабет
засомневалась, действительно ли ему хочется с ней прогуляться. Она бросила
нерешительный взгляд на викария, который поддержал предложение племянника.
– Прогулка – это замечательно, – сказал Дункан, вставая. –
Способствует хорошему сну. Элизабет улыбнулась ему и согласилась.
– Я только возьму шаль. Может быть, вам тоже что-нибудь
захватить, сэр? – спросила она викария,
– Нет, нет, для меня не нужно, – поморщился Дункан. – Я не
люблю вечерних прогулок. – С опозданием спохватившись, что пренебрегает своими
опекунскими обязанностями, он быстро добавил: – К тому же у меня слабое зрение.
– Опровергая свои же слова, викарий взял книгу и, удобно откинувшись в кресле,
стал читать ее при тусклом свете свечей.
Ночной воздух был прохладным, и Элизабет плотнее закуталась
о шерстяную шаль. Ян молчал, и так, в молчании, они медленно обошли дом.
– Сегодня полнолуние, – сказала она через несколько минут,
взглянув на огромный желтый диск луны. Ян промолчал, и она стала думать, чем бы
еще привлечь его внимание, как вдруг, совершенно неожиданно для себя, высказала
вслух свои мысли: – До сих пор не могу поверить, что я действительно в
Шотландии.
– Я тоже.
Они зашли за холм и пошли по тропинке вниз. Видимо, Ян знал
эту дорогу наизусть, так как прекрасно ориентировался в темноте. Свет из окон
коттеджа становился все слабее и наконец исчез совсем.
Они еще несколько минут молча шли по тропинке и неожиданно
оказались на открытом месте – впереди и внизу простиралась долина, позади –
пологий спуск холма, слева и справа были небольшие полянки, а над головой –
черное покрывало неба с вышитыми на нем бриллиантовыми звездами. Ян остановился
и, засунув руки в карманы, посмотрел вниз, на долину. Не имея представления, о
чем он сейчас думает, Элизабет прошла несколько шагов влево и тоже
остановилась. Здесь казалось холоднее, и она зябко запахнулась в шаль,
незаметно следя взглядом за Яном. В лунном свете его профиль казался пугающе
резким. Через несколько минут Элизабет нарушила молчание:
– Думаю, нам пора возвращаться. В ответ Ян откинул назад
голову и закрыл глаза, ей показалось, что в нем происходит какая-то внутренняя
борьба.
– Почему? – спросил он наконец.
– Потому что больше некуда идти.
– Мы вышли не для того, чтобы гулять, – ровным голосом
сказал он.
– Нет? – чувство безопасности быстро оставляло ее.
– Вы сами прекрасно это знаете.
– Тогда… тогда зачем мы вышли?
– Потому что нам хотелось побыть вдвоем, без свидетелей. В
ужасе оттого, что он каким-то образом угадал ее мысли за ужином, Элизабет с
трудом проговорила,
– А почему вы думаете, что мне хочется побыть с вами
наедине?
Ян повернул голову в ее сторону, и она встретилась с его
неумолимым взглядом.
– Идите ко мне, я покажу вам почему.
При мысли о том, что он ей предложил, все ее тело затрясло
от желания и страха, но каким-то чудом ей все-таки удалось сохранить
самообладание. Одно дело мечтать, чтобы он поцеловал ее в доме, когда
поблизости находится викарий, и совсем другое – здесь, где уже ничье
присутствие не могло его удержать. Здесь это было куда опаснее и страшнее. Тем
не менее она не винила Яна за это предложение, так как сама дала ему повод
считать, что его ласки ей небезразличны. Отчаянно сопротивляясь физическому
притяжению, которое влекло ее к нему, она издала долгий прерывистый вздох и
попыталась объясниться.
– Мистер Торнтон…
– Меня зовут Ян, – перебил он ее. – Учитывая наше длительное
знакомство, не говоря уже о том, что между нами было, обращение «мистер» мне
кажется довольно нелепым.
Пропустив это замечание мимо ушей, Элизабет постаралась
сохранить невозмутимость.
– Когда-то во всем, что произошло тогда в Англии, я обвиняла
только вас. Но теперь я смотрю на вещи иначе. Теперь я понимаю, что в тот
вечер, когда попросила вас пригласить меня на танец, вела себя глупо, даже
бесстыдно. – Элизабет в нерешительности замолчала. Если она расскажет ему, что
поступила так ради подруг, которые поспорили на него, это послужит ей частичным
оправданием, но, с другой стороны, Ян может расценить это как оскорбление, а ей
хотелось с ним помириться, а никак не ссориться. Поэтому с некоторой задержкой
она продолжила: – И потом, каждый раз, оказываясь с вами наедине, я вела себя,
как женщина, не знающая стыда. А потому я не могу винить вас за то, что вы обо
мне так и подумали.
– А я так подумал, Элизабет? – ироничным голосом спросил
Торнтон.
Услышав в темноте свое имя, произнесенное его глубоким
низким голосом, она с внезапной ясностью, почти физически, ощутила расстояние,
которое их сейчас разделяло.
