Несмотря на страх и волнение, Элизабет не удержалась и
фыркнула, потому что именно об этой возможности только что подумала.
– Я согласна на этот план, – медленно произнесла она, и ее
большие зеленые глаза твердо встретились с голубыми глазами подруги, – но
только в том случае, если у бабушки твоего мужа не возникнет против меня
абсолютно никаких возражений.
Огромный вздох облегчения вырвался из груди Алекс.
– Предоставь это мне.
В дверях появился дворецкий и торжественно объявил:
– Только что прибыла вдовствующая герцогиня, ваша светлость.
Я проводил ее в желтую гостиную, как вы приказали.
Алекс поднялась со стула и, изображая уверенность, которой в
действительности не чувствовала, сказала:
– Я только перекинусь с ней парой слов. Мне бы хотелось
сначала объяснить ей кое-что наедине. – На полпути к двери она остановилась и,
оглянувшись, нерешительно добавила: – Мне нужно тебя кое о чем предупредить.
Дело в том, что бабушка моего мужа иногда бывает немного… резковата.
«Пара слов», которой перекинулась Алекс с герцогиней, заняла
значительно меньше пяти минут, но Элизабет смотрела на часы в страшном
напряжении, представляя, с каким негодованием и неохотой будет воспринята
просьба Алекс. Когда дверь гостиной распахнулась, Элизабет была уже настолько
взвинчена, что вскочила на ноги и застыла, чувствуя себя неуклюжей и нелепой.
Об руку с Алекс в комнату торжественно вплыла самая величественная женщина,
какую она когда – либо видела. Вдовствующая герцогиня Хостонская обладала
царственной осанкой, высоким ростом и пронзительными ореховыми глазами.
Аристократический нос и надменное выражение лица с безупречно гладкой белой
кожей усиливали внушительное впечатление, которое производила эта женщина.
В устрашающем молчании она подождала, пока Алекс закончит
официальное представление и Элизабет присядет в реверансе. Так же молча
герцогиня подняла к своим холодным ореховым глазам лорнет и осмотрела Элизабет
с головы до ног. Стоя под этим взглядом, Элизабет мысленно уже распростилась с
надеждой, что эта женщина согласится оказать ей покровительство – добровольно
или поддавшись уговорам Алекс.
Когда герцогиня соблаговолила наконец заговорить, Элизабет
услышала резкий завывающий голос.
– Юная леди! – безо всякого вступления начала она. –
Александра только что объяснила мне, что хотела бы заручиться моей помощью,
чтобы заново представить вас свету. Однако, как я сказала Александре, ей нет
никакой нужды посвящать меня в детали скандала, вызванного вашими отношениями с
неким мистером Торнтоном два года назад. Они мне прекрасно известны, так же,
как и всему остальному обществу. – Она подождала, пока это бестактное и
неуместное замечание произведет свой губительный эффект, задев гордость
Элизабет, после чего вопросила: – Что я хочу сейчас знать, так это можно ли
ожидать от вас повторения подобной истории в случае, если я соглашусь выполнить
просьбу Александры.
Элизабет почувствовала, как в ней закипает возмущение, но
все-таки сумела сохранить внешнее спокойствие и не отвести взгляда, и, хотя
голос ее немного дрожал, он оставался спокойным и ясным:
– Я не могу сдержать злые языки, ваша светлость. Если бы это
было в моей власти, я не стала бы предметом того скандала два года назад.
Однако я хочу поставить вас в известность, что не имею ни малейшего желания
быть вновь представленной этому обществу. У меня до сих пор не зажили шрамы от
последнего общения с высшим светом. – Вложив в слова «высший свет» как можно
больше презрения, Элизабет закрыла рот и приготовилась к словесному
четвертованию, так как вдовствующая герцогиня выслушала ее речь, грозно сдвинув
свои белесые брови. Однако через секунду светло-ореховые глаза засветились
чем-то вроде одобрения и обратились к Александре. Коротко кивнув ей, герцогиня
сказала,
– Согласна с тобой, Александра. Она обладает достаточной
выдержкой, чтобы пройти через это испытание. Забавно, не правда ли, –
продолжила она, с улыбкой обращаясь к Элизабет, – что, с одной стороны, мы, так
называемое светское общество, гордимся своими хорошими манерами, а с другой –
большинство из нас предпочитает любым другим развлечениям перемывание друг
другу косточек?
Элизабет медленно опустилась на стул, с которого вскочила
несколько минут назад, а герцогиня устроилась на кушетке и задумчиво сощурила
глаза.
– На балу у Виллингтонов сегодня будет настоящее
столпотворение, – через минуту сказала она. – Возможно, нам это даже на руку –
там соберется весь свет, а значит, потом будет меньше разговоров, так как все
увидят Элизабет собственными глазами.
– Ваша светлость, – начала взволнованная Элизабет, чувствуя
необходимость выразить герцогине свою признательность, – вы необычайно добры,
что согласились на…
– Чепуха, – недовольно оборвала ее герцогиня. – Я редко
бываю доброй. Приятной – временами… – добавила она, и Алекс опустила глаза, в
которых заискрился смех, – даже любезной, когда того требуют обстоятельства, но
доброй я бы себя не назвала. Добрая – вообще невыразительное слово. Как теплый
чай. А теперь послушай моего совета, девочка, – она окинула взглядом бледное
заострившееся лицо Элизабет. – Поднимись к себе в комнату и хорошенько отдохни.
У тебя утомленный вид, и это меня тревожит. А пока ты будешь отдыхать, – она
повернулась к Александре, – мы тут разработаем план действий.
На безапелляционное приказание герцогини Элизабет
отреагировала так же, как реагировали на ее приказы все: после секундного
замешательства и побуждения возразить она сделала то, что ей было велено.
Алекс поспешно извинилась и пошла проводить Элизабет до ее
комнаты. Когда они вошли в спальню, Алекс стиснула Элизабет в дружеских
объятиях.
– Прости меня за тот ужасный момент, она сказала, что хочет
сама убедиться, хватит ли у тебя мужества, но я и представить себе не могла,
что она сделает это таким способом. И тем не менее, радостно воскликнула Алекс,
– я же говорила тебе, что ты ей ужасно понравишься, так и вышло!
Алекс удалилась, шурша розовыми юбками, а Элизабет в
приступе внезапной слабости прислонилась к двери, спрашивая себя, как же
герцогиня должна обращаться с людьми, которые нравятся ей только немного.
Вдовствующая герцогиня ждала Алекс в гостиной, и на лице ее
было написано явное замешательство.
– Александра, – сразу же начала она, подливая себе чаю, –
мне только сейчас пришло в голову, что есть одно обстоятельство, о котором ты,
возможно, не знаешь…
Она умолкла, так как в дверях появился дворецкий.
– Простите, ваша светлость – обратился он к Александре, – но
мистер Бентнер очень просит вас выйти к нему. Он хочет вам что-то сказать.
