– Кроме титула, я ничего не принял, – рассеянно ответил Ян,
наблюдая за
Мондвэйлом. – Завтра у вас дома я все объясню. Похоже, как
только мы подойдем к
Таунсендам, вас пригласит Мондвэйл, так что слушайте меня
внимательно: позже я приглашу вас еще раз. Вы мне откажете, хорошо?
Она удивленно взглянула на него, но согласно кивнула.
– Будут еще какие-нибудь указания? – спросила Элизабет,
когда до их друзей оставалось всего несколько шагов.
– Их очень много, но с ними придется подождать до завтра.
Заинтригованная, Элизабет переключила внимание на виконта
Мондвэйла.
Алекс со своего места наблюдала за Яном и Элизабет, но была
далека от восторга при виде этой пары. Пока они танцевали, она высказала мужу
все, что думала о Яне Торнтоне, который сначала погубил репутацию Элизабет, а
теперь пытается уверить ее, будто имел самые честные намерения. Джордан же,
вместо того, чтобы признать Торнтона абсолютно беспринципным человеком, упорно
стоял на том, что утром Ян все уладит, и в конце концов уговорил жену и бабушку
ничего не говорить Элизабет до тех пор, пока Яну не будет предоставлена возможность
поговорить с ней самому. И глядя на эту пару, Алекс от всей души надеялась, что
Торнтон не причинит нового горя ее дорогой подруге.
К концу этого вечера большинство гостей Виллингтонов пришло
к нескольким заключениям: во-первых, Ян Торнтон в самом деле является родным
внуком герцога
Стэнхоупского (причем каждый говорил, что знал об этом
всегда), во-вторых, вполне вероятно, что Элизабет Кэмерон действительно могла
отвергнуть его два года назад (причем каждый утверждал, что всегда так считал),
и в-третьих, ее отказ танцевать с ним второй раз означал, что она предпочитает
ему своего бывшего жениха виконта Мондвэйла (но в это верилось с большим
трудом).
Глава 22
Бентнер вошел в небольшую светлую столовую и поставил на
стол поднос с булочками, накрытый салфеткой. За столом сидели Алекс и Элизабет
и вспоминали вчерашний бал. Люсинда, которая редко присоединялась к завтраку,
сидела у окна и вышивала наволочку для диванной подушки, прислушиваясь к их
беседе.
Эта столовая, как и все остальные помещения в просторном
доме на Променад – стрит, была отделана в любимой цветовой гамме Джулиуса
Кэмерона, которую он называл «немаркой» – то есть в серо-коричневых тонах.
Однако в это утро комнату оживляло яркое пятно в центре – стол был покрыт
светло-желтой льняной скатертью, на Алекс было утреннее платье цвета
розовеющего неба перед грозой,
Элизабет была в мятно-зеленом.
В любой другой день Бентнер воспринял бы эту радостную
картину с сияющей улыбкой, но сегодня, ставя на стол масло и джем, он
обдумывал, как ему передать неприятные новости и признаться в своих грехах.
Наконец сняв с булочек салфетку, он решился.
– Вчера вечером к вам приходил гость, – сказал он Элизабет,
– а я захлопнул дверь у него перед носом.
– Да, и кто это был?
– Некий мистер Ян Торнтон.
Представив себе эту сцену, Элизабет пришла в ужас и
одновременно была готова расхохотаться, но она даже не успела ничего сказать,
как Бентнер с яростью заявил:
– Как я жалел об этом потом! Нужно было пригласить его в
дом, предложить ему выпить и подсыпать слабительного, так чтобы потом месяц
животом маялся!
– Бентнер, – вскричала Алекс, – ты настоящее сокровище!
– Не поощряй в нем такие фантазии, – смеясь, остановила ее
Элизабет. – Бентнер до такой степени начитался детективных романов, что
временами путает происходящие там события с реальной жизнью. Ведь он уже
проделывал этот трюк в прошлом году с дядей Джулиусом.
– Да, после этого он не приезжал целых полгода, – гордо
сообщил Бентнер.
– А когда приехал, – сурово нахмурившись, напомнила
Элизабет, – то наотрез отказался садиться за стол в моем доме.
– Зато теперь он никогда у нас не задерживается, – парировал
неустрашимый Бентнер. Как и всегда, когда речь шла о будущем его дорогой
хозяйки, он держался поблизости, встревая со своими замечаниями. Поскольку
Элизабет всегда очень дорожила его мнением и советами, он не видел ничего
странного в том, что дворецкий сидит за одним столом с хозяйкой и обсуждает ее
проблемы, – ведь он знал ее гостью чуть не с пеленок.
– В первую очередь мы должны отвязаться от этого кошмарного
Белховена, – сказала Александра, возвращаясь к предмету разговора. – Он вчера
весь вечер топтался возле тебя и смотрел зверем на всякого, кто к тебе
приближался. – Ее передернуло. – А как он строил тебе глазки!? Это просто
отвратительно. Даже хуже – мне становится страшно, когда он так смотрит на
тебя.
Бентнер внимательно выслушал это, и его старческие выцветшие
глаза подернулись дымкой задумчивости – ему припомнился эпизод из одного
романа.
– Конечно, это исключительная мера, но в крайнем случае к
ней можно прибегнуть, – сказал он.
Две пары глаз с любопытством обратились на него, и он
продолжил:
– Я читал об этом в «Негодяе». Эрон заманит его в нашу
карету и отвезет в корабельные доки, а там мы продадим его вербовщикам.
Элизабет с улыбкой покачала головой.
– Не думаю, что он позволит Эрону себя увезти.
– А я сомневаюсь, – добавила Алекс, встретившись со
смеющимся взглядом с
Элизабет, – что вербовщики согласятся купить его. Разве что
дела их будут совсем плохи.
– Ну, тогда можно обратиться к черной магии, – продолжал
рассуждать Бентнер. – В «Смертельной схватке» говорится об одном
вероотступнике, который насылал на людей чары. Нам понадобятся крысиные хвосты
и, если не ошибаюсь, языки…
– Нет, – решительно отказалась Элизабет. – …ящериц, – не
менее решительно закончил Бентнер. – Исключается, – твердо сказала хозяйка. – И
еще свежая земля из-под жабы. Правда, здесь могут возникнуть некоторые
трудности, так как в книге не говорится, как отличить свежую от…
– Бентнер, – смеясь, воскликнула Элизабет. – Ты добьешься,
что мы упадем в обморок, если немедленно не прекратишь. Когда Бентнер ушел,
чтобы получше продумать детали, Элизабет посмотрела на Алекс.
– Крысиные хвосты и языки ящериц, – снова фыркнув, сказала
она. – Неудивительно, что Бентнер спит всю ночь при зажженной свече.
– Ему, наверное, страшно сомкнуть глаза после такого чтения,
– сказала Алекс и снова вернулась мыслями к вчерашнему балу. – Но в одном я
точно была права – тебя нужно было вывести в свет. Это оказалось намного
труднее, чем я предполагала, но дальше будет легче. Я почти уверена, что в
ближайшую неделю тебе начнут делать предложения, и тогда нам останется только
решить, кого из претендентов стоит поощрить. Я подумала, – мягко продолжила
она, – что, если тебе все еще нравится Мондвэйл… Элизабет энергично замотала
головой.
