– Так-так… – пробормотал Фломастер и переглянулся с Ханькой. – А где он сейчас?
– В городе, – не задумываясь ответил Зислис. – Последний раз он звонил нам из дому.
– Надо его сюда вызвать! – решительно сказал Фломастер и потянулся к видеофону. – Номер?
– У него жена, – предупредил Зислис. – И дочка. Он их не бросит в такой момент.
Фломастер поморщился:
– Да кто его заставляет бросать? Пусть вместе и приезжают… Номер?
Зислис продиктовал, Фломастер немедленно пробежался пальцами по цифровой панели, но на вызов никто не отозвался, хотя ответа ждали вдвое дольше обычного.
– Хреново, – вздохнул Фломастер, сразу поскучнев.
Он поразмышлял с минуту.
– Вот что, – начал он, глядя Зислису в глаза. – Вы сможете сейчас возобновить наблюдение? Со станции?
Зислис задумался и пожал плечами.
– Вообще-то, главную антенну раздолбали. Я не знаю насколько серьезны повреждения. Смотреть надо.
– Вот и смотрите, – велел Фломастер, и по его тону сразу стало понятно, что это – приказ, и раз уж Зислис с Веригиным добровольно назвались ополченцами, то придется приказ выполнять.
– Ладно, – согласился Зислис. – Лелик со мной?
– Конечно, – подтвердил лейтенант. – И ты, Ханька, с ними ступай. Доложите сразу, как что-нибудь прояснится.
– Есть, – коротко, по-патрульному отозвался Ханин и встал.
– Потопали…
Фломастер вновь потянулся к цифровой панели, и Зислис понял, что он будет раз за разом набирать номер Суваева.
Только ответит ли Суваев?
Зислис вздохнул, и направился к выходу, следом за сержантом и Леликом Веригиным. У самой двери он машинально отметил, что здоровый патрульный бласт словно бы сроднился с плечом, и уже перестал мешать. Словно стал частью тела.
Все-таки человек и оружие как-то связаны. Неким мистическим образом – не поймешь, кто для кого создан. Человек для оружия или оружие для человека. Наверное, из людей со временем получились бы идеальные солдаты – содрогнулась бы вся вселенная. Дай лишь дорасти до технического уровня чужих…
Только позволят ли людям до такого уровня дорасти? Зислис мрачно покосился на вражеский крейсер в зените и подумал: нет, не позволят. Точно.
К станции они пустились легкой рысцой.
22. Роман Савельев, старатель, Homo, планета Волга.
– Это где-то здесь… – задумчиво протянул Чистяков, глядя в экран бортового компа. – Ищи ориентиры.
– Какие к бесу ориентиры? – проворчал я. – Риггельд мне только координаты дал.
– Если верить компу, мы на месте.
– Значит, мы и есть на месте. Или ты не веришь компу?
– Да чего вы собачитесь, – вздохнула Юлька. – Выйти, да осмотреться, всего и делов.
Я покосился на нее – кажется, отчаянная пережила потерю корабля легче, чем я. Или держала себя в руках покрепче моего – то и дело в зеркале-обзорнике мелькала моя мрачная физиономия. А Юлька казалась бесстрастной.
Но наверное – только казалась. Она ведь тоже любила свой малюсенький «бумеранг». Тоже считала его частью себя, продолжением собственной личности.
Вокруг расстилалась изрытая трещинами известковая долина. То и дело на пути попадались узкие колодцы, на дне которых плескалась мутная жижа – как-то раз я в такой провалился и просидел по пояс в воде двадцать два часа, пока меня не выловили Вася Шумов с покойным ныне Захар Петровичем Залуцким, первооткрывателем Долины Гейзеров. Захар Петрович говорил, что если б я не ругался на всю округу они прошли бы мимо. А я бы так и сдох в этом дурацком колодце от голода, а еще вернее – от переохлаждения.
– Останови, что ли… – сказала Юлька и едва вездеход лег брюхом на известняк, толкнула дверцу. Выскочила. Огляделась. Порывистый ветер ерошил короткую каштановую стрижку. Я вдруг подумал – а как бы выглядела Юлька, если б не стриглась под юношу-подростка? Пошли бы ей длинные волосы? Наверное, пошли бы. Ей все идет. Даже бесформенный старательский рабочий комбинезон. Даже тяжелые горняцкие ботинки. Даже рыжая кобура с бластом у пояса.
Чистяков тоже выбрался наружу. Ну, и я вышел поглазеть на окрестности.
Кое-где над известковой равниной поднимались конические земляные холмы, густо заросшие кустарником. Два таких холма возвышались левее нас. Один чуть ближе, один подальше. И еще один маячил немного правее и впереди.
– Риггельд вроде бы говорил, тут каньон какой-то есть, – неуверенно протянула Юлька. – Что-то мне память отшибло после первого прыжка…
– Говорил, – подтвердил Костя Чистяков. – Он еще предлагал тебе в каньоне «бумеранг» спрятать.
Я мысленно щелкнул Чистякова по носу – напоминать о потерянном корабле сейчас совершенно излишне. Слишком свежа рана – вон, как Юлька морщится. Но они правы, Риггельд действительно упоминал каньон. И рекомендовал нарезать кустарнику, чтоб спрятать корабль. Значит, рядом с каньоном должны быть эти самые покрытые зеленью холмики.
Точно, где-то здесь. Надо лишь поискать. Участок, где возвышаются холмы не так уж и велик в сравнении со всей карстовой долиной.
– Пойдем-ка на бугорок поднимемся, – предложил Костя. – Осмотримся с высоты, то-се…
– Пойдем, – охотно согласился я и взглянул на Юльку. – Ты с нами?
Она кивнула.
– И я с вами! – заявил пацан, который, оказывается, тоже выбрался из вездехода, и уже давно втихомолку подкрался и терпеливо подслушивал наш разговор. Его пожизненно удивленный сосед-американер неуверенно топтался рядом с поднятой дверцей вездехода.
Юлька взглянула на Борю и протянула руку.
– Держись, малыш!
Малыш храбро вцепился в ее ладонь.
– Мама говорила, что я уже большой, – сообщил он. – Поэтому я ни капельки не боюсь.
– Правильно, – согласилась Юлька. – Большой. Но мне кажется, нам всем скоро предстоит научиться бояться. И большим, и маленьким тоже.
«Ну и нервы у пацана. Мать на глазах погибла, а он о ней вспоминает – и ничего, – подумал я. – Не должно так быть. Разве так ведут себя внезапно осиротевшие дети? Впрочем, что я знаю о детях? Ровным счетом ничего… Я и видел-то их только издали.»
Юлька несильно пихнула меня в бок:
– Чего задумался, дядя Рома? Пошли…
И мы двинулись к ближнему из левых холмов. Белесые известняковые глыбы во многих местах искрошились, просели, и издалека напоминали неправдоподобно толстые и низкие кораллы. Бегать по такой долине – верный способ переломать ноги. Даже при ходьбе, когда внимательно смотришь куда ступать, и то недолго схлопотать вывих.
М-да. Нежные стали люди, как пересели с коней на космические корабли. Какой-нибудь мой земной предок, завернутый в шкуры и с тяжеленной дубиной наперевес, наверняка прошел бы по самым гиблым местам Ворчливых Ключей зевая и задремывая на ходу. Босиком. А мы пока преодолели двести метров до ближайшего холма, слегка даже взмокли. По крайней мере я.
