Спустя минуту она послушно встала на подушку, развернулась, перемахнула через низенькую ограду стоянки и рванула вдоль по улице. Компания, пьянствующая у дома Суваева, была не одинока: половина Новосаратова сейчас занималась примерно тем же, и оставалось только удивляться почему горе-защитники не палят в небо из бластов во славу первой победы. Следом за Суваевской «Таврией» как приклеенный тянул скоростной двухприводный «Киев»; присмотревшись к маленькому, но четкому изображению на экране заднего вида можно было заметить даже сосредоточенное лицо сухопарого соседа. Того, который плохо стрелял.
«Куда ему в ополчение…» – подумал Суваев рассеянно. Слово, отдающее стариной и дедушкиными сказками о покорении Фалагост, как-то незаметно стало привычным и обыденным.
Ополчение.
Сутки – неполные сутки, и вся жизнь пошла кувырком. Стоило чужим появиться у Волги, как тысячи судеб оказались перечеркнутыми.
Суваев не верил, что жителей Волги ждет в будущем хоть что-нибудь хорошее. А на всей планете о чужих больше всего знал именно он. Но Суваев не собирался сдаваться без боя. И никто на Волге не собирался. Ну, может быть за редким исключением.
«Таврия» медленно выползала из-под зависшего над городом крейсера азанни, чтоб вползти в тень его близнеца, который накрывал космодром. Суваев глядел на огромный корабль со смешанным чувством досады и злости.
Поля действительно больше не было. Наверное, чужие поняли, что разбегаться никто не станет и решили попытаться выкурить людей из лабиринта строений на открытые места. Суваев на их месте поступил бы именно так.
Короткий отрезок дасфальтовой трассы, проложенной еще лет сто назад и поддерживаемой до сих пор ради обладателей колесных машин, промелькнул под днищем «Таврии», и привел к площади перед факторией и зданием космодрома; здание это походило на огромную морскую раковину. Пассажирское здание – служебные постройки космодрома находились в некотором отдалении, километрах в двух отсюда. Суваев свернул, оставляя «Меркурий», факторию и раковину слева. Трава у дороги до сих пор казалась разлохмаченной – напоминание о недавних маневрах инопланетных гигантов в небе Волги и о последовавших вслед за маневрами локальных бурях.
Перескочив на форсаже изрядно попорченное проволочное заграждение, Суваев стал править к казарме патруля, длинному двухэтажному домику. Чуть дальше виднелось несколько небольших не то сарайчиков, не то будок непонятного назначения – Суваеву всегда казалось, что там хранят всякий древний и ненужный хлам. Еще дальше продолговатыми серыми тушами возвышались космодромные ангары. На краю взлетного поля, прилегающему к казарме, земля была сильно изрыта импульсами и ходулями танков. А самих поврежденных танков насчитывалось чуть не полтора десятка! Суваев невольно присвистнул. Вот тебе и ополчение! Вот тебе и патруль! Не чета банде алконавтов, к которой пришлось ненадолго примкнуть.
Суваев почувствовал прилив сил и уверенности. Правильный выбор он сделал! Словно почувствовав перемену в его настроении, жена впервые за весь день улыбнулась, и даже Лизка что-то радостно загугукала и принялась сосредоточенно ловить ручонками ворот маминой куртки.
«Таврия» притормозила перед крыльцом; трое вооруженных парней встречали подоспевшие из Новосаратова вездеходы. Двое гражданских, один в форме патруля.
В гражданских Суваев без труда узнал Зислиса и Веригина, да и патрульный был ему знаком – сержант Валера Яковец. Зислис и Веригин с бластами служебного образца на шеях выглядели донельзя важными, Суваев даже усмехнулся.
– Привет, гвардия! – проворчал он, выйдя наружу, и неопределенно повертел ладонью у виска, не зная как правильно козырнуть. Впрочем, у него все равно оставалась непокрытой голова, а во всех русских вооруженных формированиях по древней традиции без шапки не козыряли. Это даже Суваев помнил.
– Привет, – отозвался Яковец. – Базу привез?
– Привез, привез…
– Пошли в канцелярию! – Яковец развернулся в сторону крыльца.
– Погоди, – остановил его Суваев. – Мне тут обещали бункер или какое-нибудь убежище.
Яковец нетерпеливо взмахнул рукой:
– Это там же! Давай, пошли!
Суваев жестом поманил жену и подхватил сумку из-под сидения.
На крыльце Яковец обернулся.
– Новички-ополченцы – за мной!
Суваев повернул голову, и увидел, что рядом с его вездеходом припаркованы еще несколько, и нестройная разношерстная группа горожан, человек двадцать, вереницей тянется к крыльцу.
На западе, над самым горизонтом, висело рыжее волжское солнце, вот-вот готовы были излиться на космодром летние сумерки, а вместо неба над головами людей и кровлями зданий неподвижно распластались чудовищныо огромные вражеские корабли.
24. Михаил Зислис, оператор станции планетного наблюдения, ополченец, Homo, планета Волга.
На станции, вопреки ожиданиям, все оказалось не так уж плачевно. Главную антенну чужие повредили бесповоротно, практически все спутники слежения расстреляли, но орбитальную диаграмму Зислису удалось оживить с первой попытки. Большая часть наземных датчиков уцелела, а для диаграммы даже их вполне хватало. Питание на станцию поступало исправно, хотя один из энергоблоков в данный момент дымил и бездействовал. Работала и связь – Зислис не так давно дозвонилсяся до Суваева и ко всеобщей радости Суваев согласился приехать. Приехал он быстро, да не сам – привел человек двадцать, почти все были вооружены кто чем. Пришлось Яковцу снова вскрывать опечатанные ящики с резервными бластами. Фломастер тут же вцепился в загадочную базу и принялся ее исследовать, а Зислис с Веригиным некоторое время наблюдали за чужими кораблями на орбите.
Чужие вели себя пассивно: перестроения они завершили и ровным счетом ничего не предпринимали. Вероятно, выжидали.
Вскоре на станцию заявился Суваев – поглядеть что и как. Он с минуту изучал построения флотов, а потом довольно быстро просчитал три наиболее вероятных направления внешней атаки. Версия, что чужие у Волги передрались между собой, оказалась несостоятельной. Все-так они ожидали неведомого противника.
А Волга, к несчастью, оказывалась между молотом и наковальней.
В конце-концов Фломастер из канцелярии перебрался на станцию. Здесь действительно было удобнее. И диаграмма перед глазами, и основательно изучивший инопланетную базу Суваев всегда под боком. Ханин с парочкой рядовых перебросили один из стационарных пульсаторов прямо к корпусу станции наблюдения. Чуть впереди в сгустившихся сумерках зловеще высилась бесформенная груда обломков – все, что осталось от диспетчерской башенки. Над полем космодрома гулял легкий ветер. То и дело что-то равномерно вспыхивало над Новосаратовом – наверное перепившиеся защитнички в приступах бдительности жгли сигнальные и осветительные фееры.
До самой полуночи было тихо; Фломастер и Суваев все не отлипали от компа, листали базу и попутно поглощали лошадиные дозы кофе; Зислис с Веригиным первое время тоже сидели рядом, но потом Лелику надоело, и он ушел на свое обычное место, рядом с телеметрией. Телеметрия сейчас, ясное дело, не работала. Уронив голову на стол, Веригин дремал.
