Князь напомнил о смерти дорогих людей:
— Царствие им небесное!
Сыновья перекрестились, но только губы Бориса и Глеба быстро прочитали молитву, остальные если и вторили этим словам, то только мысленно, хотя вряд ли…
— Мыслю, что должно наделы распределить…
В ответ первым беспокойно вскинул глаза Ярослав. Чего он боится? Сидит в Ростове, дальше уже не отправят. Нет, не боится, чуть усмехнулся, скосив глаза на братьев Бориса и Глеба, мол, куда этим наделы-то? У Бориса даже есть, он князь Волынский. Да только кто в Волыни его за год видел? Князь все в Киеве сидит, с отцом беседы богоугодные ведет. Разве так княжить надо?! Владимир понял мысли старшего сына, но отвечать не стал. Если честно, прав Ярослав, князь посадил Бориса на Волынь вместо погибшего Всеволода, когда сам Борис был совсем мал, в противовес Святополку, чтоб тот волынян под себя не взял. Приехал девятилетний князь во Владимир Волынский, показался волынянам, чтоб не забывали, что под Киевом ходят, и отбыл к отцу под крылышко. Так и жил, изредка в своем городе появляясь. Волыняне не против, они хорошо понимали, что если возмутятся, то получат в князья Святополка, от которого воли вольной не будет.
Тут в душе у Владимира взыграло ретивое, захотелось всем доказать, что Борис не только любимый сын, но и самый способный. Да и Глебушко тоже. Неужто они глупее Ярослава? Если Рогнедич смог миром решить все с ростовичами, то неужто Борис и Глеб не смогут разумными речами привести вольные Ростов и Муром в христианскую веру? И князь вдруг объявил не совсем то, о чем думал еще несколько часов назад.
— Мыслю, князем Новгородским станет… — братья заметно напряглись. Новгород не самый спокойный город, там сейчас тяжело, всегда было тяжело. Кого сошлют? — …Ярослав!
Князь Ярослав усмехнулся уже открыто, точно говоря: а кого же еще?
— Ты старший, тебе Новгород под себя брать! — чуть повысил голос Владимир и, не давая возразить, продолжил: — Вместо Ярослава в Ростов поедет Борис.
И снова вскинул свои темные глаза на отца Ярослав. Что князь говорит?! Бориса в Ростов?! Да ростовчане его и в ворота городские не впустят! Все, чего с таким трудом добились с Блудом, будет утеряно в одночасье. Но это был не последний для него удар.
— Муромским князем станет Глеб, — Владимир уже не заботился о том, как посмотрит на него старший сын. — Святослав останется в Древлянской земле. Святополк в Турове, а Мстислав… — княжич напрягся, внимая отцу. — Ты отправишься в Тмутаракань. Возьмешь под себя Самкерц. За тобой печенеги, я помогу.
Растеряны Борис и Глеб, рад Мстислав, его огромные черные глаза задорно блестели. Уж очень княжичу хотелось самому, все самому. Он больше других походил на воинственного деда князя Святослава. Ярослав хмурился, Новгород давно выступает против Киева, всегда был против. Вышеслав сидел там тихо, как сам Ярослав сидеть не станет. Значит, либо война с городом, либо с… Думать о втором не хотелось. Конечно, у него есть хитрый Блуд, который смог даже ростовчан убедить жить с князем миром. Безразличен только Святослав, пожалуй, ему одному все равно. Оставался на месте в Древлянской земле, где давно живут спокойно. Не очень богато, но зато без ежегодной рати, как у полян и северян, дреговичей и волынян, даже как вон у новгородцев. Может, так и лучше? Подумав об этом, Ярослав вдруг понял, что нет. Для него нет. Ему лучше беспокойный Новгород, обиженный Владимиром и сам уже готовый обидеть кого угодно.
Заметив раздумья Ярослава, князь Владимир вдруг велел ему:
— Останься, говорить еще надо…
Ярослав остался. Смотрел на отца спокойно, для себя он уже решил, что сможет стать новгородским князем, справится с городом, как справился при помощи Блуда с Ростовом, а братья Борис и Глеб пусть как хотят, помогать не станет.
Владимир встал, прошелся по трапезной, в которой говорил с сыновьями, остановился возле окна, долго смотрел на облака, медленно плывущие в небе. Ярослав молча ждал, понимая, что разговор с отцом будет нелегким.
— Ты старший. Я знаю, тебя не очень манит Новгород, — князь обернулся к сыну, — но кого я отправлю туда? Святополк не уйдет из своей вотчины, Святослав тоже. Мстислава к новгородцам нельзя, он слишком неосмотрителен. Борис и Глеб молоды. Твой Новгород!
Ярослав с каким-то ледяным спокойствием наблюдавший за отцом, не произнес ни звука. Владимир даже разозлился, снова вскочил, нервно пройдясь по хоромине. Сын тоже встал, негоже сидеть, когда князь-отец стоит. Ярослав хром, на улице непогода, оттого и нога ноет с самого утра, но вида не подал, князь не должен никому показывать свою боль. Владимир все равно заметил, как чуть переступил сын, стараясь облегчить больную ногу, почему-то стало досадно.
— Не молчи! Вижу же, что ты против! Не хочешь в Новгород?
Ярослав устало усмехнулся:
— Не о том забота, князь. Не во мне дело.
— А в чем? — удивился Владимир. Что за человек! Никогда не скажет: «отец», все «князь» да «князь». Не простил ссылки матери? Но ведь не его же сослали. Делает все так, что никогда не знаешь, что он себе думает. Советчик у Ярослава хороший — Блуд, хитер, смышлен, может, оттого сын такой молчун? Но молчун только при отце, с матерью вон как говорлив! Был говорлив… Для князя Владимира постоянное напоминание о Рогнеде — не далекий Изяслав, а вот этот сын. Если честно, то он более других достоин взять под себя Русь после отца, он умнее, сильнее и крепче остальных. Но он не старший… Хотя даже не это остановило бы князя Владимира, а именно то, что Ярослав себе на уме. Всегда себе на уме, лучше промолчит, чем выскажет, что подумал. В глубине души князь Владимир всегда ревновал сына к матери, а саму Рогнеду к Ярославу.
Мысли князя ушли в сторону от беседы, но сын вернул их на место.
— Нельзя Бориса в Ростов, а Глеба в Муром.
Ярослав сказал то, что понимал и сам князь, да только не желал признавать. Оттого слова сына показались особо обидными, вспылил:
— Думаешь, ты один с Ростовом мог справиться? Борис тоже разумен, хотя и молод.
Ярославу очень хотелось возразить, что одной разумности мало, надо еще и княжить, причем, хитро княжить. Но сказал чуть другое:
— И в Муром нельзя идти с епископом.
— Почему? — изумился снова начавший мерить трапезную шагами князь.
— Не пустят, — пожал плечами Ярослав.
— Пустят! — Рука Владимира сжалась в кулак, ясно показывая, что будет с муромой, если ослушаются. А Ярослав вдруг почувствовал усталость, сильную усталость. Отец отправил его с глаз долой в Ростов, теперь, когда они с Блудом справились, туда пойдет Борис со священниками, испортят все, чего достигли, а им надо начинать заново. И вдруг молодой князь чуть испугался — а ну как Блуд решит остаться с Борисом? Воевода уже стар, вдруг захочет покоя? Самому с новгородцами справиться будет сложно.
Занятый этой мыслью, он не стал далее пререкаться с отцом, соглашаясь, кивнул и попросил удалиться. Владимир смотрел ему вслед раздраженно, он так и не понял ни озабоченности сына, ни его настроя. Что Ярослав о себе думает? Ишь ты, сильный князь! Справился с маленьким Ростовом… Пусть попробует одолеть непокорный Новгород! А Ростов и Муром? Куда они денутся, будут исправно платить, как платили, и постепенно креститься. Разумные речи младших сыновей сделают свое дело не хуже твердой руки Ярослава и хитрости Блуда.
