Она так задумалась, что ничего не сказала Смарту, когда тот
поспешил помочь ей спуститься. Вместо этого Алекс просто взглянула сквозь
конюха, словно того не существовало, и, повернувшись, побрела к дому.
Однако Смарт ошибочно предположил, что хозяйка не обращает
на него внимания потому, что он утратил ее доверие и симпатии, отказавшись
обсуждать с ней хозяина.
– Миледи! – выразительно произнес он с крайне обиженным и
несчастным видом.
Александра обернулась и взглянула на него, хотя перед
глазами по-прежнему стоял маленький мальчик, которого лишили детства.
– Пожалуйста, миледи, – расстроенно пробормотал Смарт, – не
смотрите на меня так, словно я смертельно вас оскорбил! – Понизив голос, он
кивнул на ограду, за которой резвились два жеребенка:
– Если вы прогуляетесь немного со мной, я расскажу все, что
хотите.
Александра с трудом заставила себя сосредоточиться и
выполнить просьбу конюха.
Не сводя взгляда с жеребят, Смарт едва слышно объяснил:
– Мы с Гиббонзом все обсудили и решили, что вы имеете право
знать, почему хозяин стал таким. Он не жестокий человек, миледи, но из того,
что, как я слышал, происходит между вами, с тех пор как его светлость вернулся,
вы все больше утверждаетесь в мыслях, будто он бессердечнее скалы Александра
хотела было сказать охваченному тревогой конюху, что он вовсе не обязан быть с
ней откровенным, но следующие слова Смарта приковали ее к месту:
– Мы хотим все рассказать еще и потому, что слышали, будто
вы не собираетесь оставаться его женой и через три месяца покинете Хоторн.
– Но каким образом… – охнула Александра.
– Слуги все знают и любят поболтать, миледи, – с некоторой
гордостью объяснил Смарт – И клянусь, Хоторн в этом отношении превосходит любое
имение в Англии – здесь слуги уже через двадцать минут знают, что происходит,
если, конечно, об этом не услышали только мистер Хиггинс или миссис Бримли. У
них рты запечатаны надежнее девственно… То есть они ни за что никому не скажут,
– торопливо поправился он, став красным как рак.
– Это, должно быть, чрезвычайно для вас досадно, – сухо
заметила Александра.
Смарт побагровел еще сильнее. Неловко переминаясь с ноги на
ногу, он сунул руки в карманы, поспешно их вынул и с беспомощной тоской
уставился на хозяйку. Mopщинистое лицо кривила смущенная гримаса.
– Вы хотели, чтобы я рассказал о родителях его светлости, и
мы с Гиббонзом считаем, что не можем отказать вам.
И Смарт тихо поведал почти ту же историю, которую Алекс уже
услышала от Тони.
– И теперь, когда вы знаете, что творилось в Хоторне все это
время, – закончил он, – мы с Гиббонзом надеемся, что вы останетесь здесь и
принесете смех и радость в этот мрачный дом, как в те дни, когда жили здесь.
Только настоящие радость и смех, которые идут от сердца. Такого хозяин никогда
здесь не слышал, и, может, его душа исцелится, особенно если вы заставите его
смеяться вместе с вами.
Все, что Александра успела узнать, вертелось в голове, как в
калейдоскопе, где цветные стекляшки с каждым поворотом образуют новый, все
более замысловатый узор. Она еще долго лежала без сна, после того как Джордан,
прижав ее к себе, уснул.
Небо уже светлело, а она все еще лежала, уставясь в потолок,
боясь снова довериться Джордану, предстать перед ним уязвимой и беспомощной. До
сих пор ее целью было поселиться в Моршеме и зажить тихой, одинокой жизнью, и
поэтому она тщательно следила за собой, опасаясь проявить ненужные эмоции и
выверяя каждый свой шаг.
Алекс повернулась на бок, и Джордан обнял ее, притягивая
назад, к своей груди. Он вздохнул и зарылся лицом В волосы жены; пальцы чуть
сжали ее грудь в сонной ласке, пославшей по телу Александры озноб наслаждения.
Она хочет его! Несмотря на все, кем он был – распутником,
бессердечным повесой, нелюбящим мужем, – она хочет его! И теперь, в тишине и
безмолвии раннего утра, Александра наконец осмелилась признаться в этом себе
самой… потому что наконец поняла, отчего Джордан стал таким.
Она жаждала его любви… доверия… детей. Желала, чтобы этот
дом звенел смехом и казался ему самым прекрасным на свете. И чтобы весь мир
казался ему чудесным! Тони, вдовствующая герцогиня и даже Мелани, как ни
странно, верили, что она может заставить Джордана влюбиться в нее. И поэтому
она просто не должна сдаваться, даже не попытавшись осуществить свои мечты.
Только она просто не представляет, как будет дальше жить,
если потерпит неудачу.
Глава 26
– Милорд? – прошептала она на рассвете следующего утра.
Джордан приоткрыл один глаз и увидел свежую, улыбающуюся
жену, сидевшую на краю кровати.
– Доброе утро, – пробормотал он, одобрительно поглядывая на
глубокий вырез шелкового халата, открывающий соблазнительно-шелковистые
холмики. – Который час?
Взглянув в окно, он обнаружил, что небо еще не синее, а
сероватое, со светло-розовым отблеском.
В отличие от мужа Алекс не спала всю ночь, но почему-то
голова была на удивление ясной.
– Шесть, – весело ответила она.
– Да ты шутишь? – охнул Джордан и поспешно закрыл глаза,
решив, однако, узнать причину столь раннего пробуждения жены. – Кто-то болен?
– Нет.
– Умер?
– Нет.
Слабая улыбка чуть раздвинула губы Джордана.
– Болезнь и смерть – вот единственные причины, по которым
нормальный человек может встать в столь ранний час. Ложись в постель.
Александра весело хмыкнула на его невнятные, хотя и вполне
добродушные упреки, однако покачала головой:
– Ни за что.
Несмотря на одолевавшую его дремоту, от Джордана не укрылась
сияющая улыбка жены. Кроме того, она прижималась к его бедру своим. Обычно
Александра старалась улыбаться как можно сдержаннее и старательно избегала
прикасаться к нему по собственной воле, кроме тех минут, когда они сплетались в
объятиях на широкой постели…
Стремление поскорее узнать причину столь приятной, хотя и
неожиданной перемены заставило Джордана вновь открыть глаза и взглянуть на
жену. Сегодня она казалась поистине пленительной: волосы рассыпаны по плечам в
очаровательном беспорядке, глаза сверкают, на лице легкий румянец. Однако
Джордану показалось, будто она что-то замышляет.
– Итак? – весело осведомился он, подавляя порыв привлечь ее
к себе. – Как видишь, я уже проснулся.
