Старая деревенская повитуха исподтишка покосилась на
кровавые повязки и смертельно бледное лицо герцогини и, быстро подойдя,
попыталась нащупать пульс. Кони тронули, и старуха, повернувшись к остальным,
печально покачала головой. Женщины, с которыми Александра подружилась еще
полтора года назад, которым помогала и которых поддерживала, стали, глядя вслед
экипажу, всхлипывать. Теперь на поляне, только десять минут назад звеневшей
веселым смехом, раздавались лишь громкие рыдания.
Глава 31
Джордан поднял голову и, увидев сокрушенное лицо доктора
Денверса, выходившего из спальни Александры, едва не завопил от боли и тоски.
– Мне очень жаль, – тихо сказал доктор убитым горем
родственникам и друзьям, ожидавшим в холле. – Я бессилен ее спасти. Она с
самого начала была безнадежна.
Вдовствующая герцогиня прижала к губам платок и, рыдая,
прислонилась к плечу Тони. Мелани бросилась на шею мужу. Джон Камден обнял
плачущую жену за плечи и повел вниз, где мучился неизвестностью Родди Карстерз.
Доктор подошел к Джордану:
– Вы можете войти к ней, попрощаться… но она вряд ли вас
услышит. Ее светлость в глубокой коме и через несколько минут… самое большее
через час тихо отойдет. – И, увидев искаженное мукой лицо герцога, мягко
добавил:
– Она не почувствует боли, Джордан, даю слово.
Горло Джордана спазматически сжалось, и, пригвоздив к месту
ни в чем не повинного врача взглядом, исполненным бессильной ярости, он вбежал
в комнату.
У кровати горели свечи. Александра лежала неподвижная,
мертвенно-бледная. Лишь грудь едва поднималась и опускалась.
Попытавшись проглотить ком в горле, Джордан сел на стул
рядом с кроватью и всмотрелся в любимое лицо, стараясь запомнить каждую черту.
«У нее такая гладкая кожа, – с болью подумал он, – невероятно длинные ресницы,
словно темные веера на щеках… Она не дышит!» – Нет, не умирай! – хрипло
выкрикнул он и схватил вялую руку, стараясь нащупать пульс. – Не умирай!
Почувствовав слабые, почти неразличимые нитевидные удары, Джордан облегченно
вздохнул и неожиданно понял, что не может больше молчать. – Не покидай меня,
Алекс, – умолял он, прижимая ее к себе. – Господи, только не покидай меня! Я
еще так много тебе не сказал, столько мест не смог показать! Но если ты уйдешь…
Алекс, пожалуйста, дорогая, не уходи.
– Послушай меня, – продолжал Джордан, почему-то твердо
убежденный, что она останется жить, если поймет, как много значит для него. –
Послушай, какова была моя жизнь, пока ты не ворвалась в нее. в этих своих
ржавых доспехах. Моя жизнь казалась пустой и никчемной. А потом у меня
появилась ты, и теперь я испытываю чувства, в существование которых не верил, и
вижу то, чего никогда не видел раньше. Ты не можешь себе представить такого,
дорогая, но это правда, и я сейчас докажу тебе.
– Цветы на лугу голубые, – пробормотал он дрожащим от
непролитых слез голосом. – А у реки – белые. А по арке в саду вьются красные
розы.
Подняв руку Александры, он потерся о нее щекой.
– И я заметил не только это. Полянка у беседки, там, где
стоит плита с моим именем… в точности похожа на ту, где мы когда-то фехтовали
прутиками. И, дорогая, мне необходимо сказать еще кое-что. Я люблю тебя,
Александра.
Слезы все-таки хлынули из глаз, не давая говорить.
– Я люблю тебя, – измученным шепотом выдохнул он, – и если
ты умрешь, никогда этого не узнаешь.
Гнев и отчаяние вытеснили тоску, и Джордан, сжав ее руки,
перешел от молений к угрозам:
– Александра, не смей покидать меня! Иначе я вышвырну
Пенроуза на улицу на следующий же день, клянусь! И без рекомендаций! И без
жалованья тоже, ты слышишь? А Филберт последует за ним! Я снова сделаю Элизабет
Грейнджфилд своей любовницей, мало того, отдам ей твое обручальное кольцо! Она
всю жизнь мечтала быть герцогиней Хоторн…
Минуты превращались в часы, однако Джордан не умолкал,
переходя от просьб к ругательствам, и, когда надежда стала угасать, унизился до
лести:
– Подумай о моей бессмертной душе, дорогая. Она черна, как
адская смола, и без тебя я ни за что не исправлюсь и постепенно вернусь к
старым привычкам, и дьявол придет за мной в конце жизни.
Он выжидал, прислушиваясь, наблюдая, стискивая холодную руку
жены, словно пытаясь влить в нее свою силу, и внезапно решимость и надежда,
побуждавшие его неустанно говорить с Алекс, развеялись в п??ах. Удушливое
отчаяние сжало сердце Джордана. Он прижался щекой к щеке Александры. Широкие
плечи содрогались от рыданий.
– О, Алекс, – всхлипывал он, укачивая ее на руках, как
ребенка, – разве я смогу жить без тебя? Возьми меня с собой. Я хочу уйти
вместе…
И тут он почувствовал слабое дуновение и скорее угадал, чем
услышал невнятный шепот.
– Скажи, родная, – в отчаянии охнул он, наклоняясь ближе. –
Хоть что-нибудь, любимая. Александра снова пошевелила губами.
– Что, дорогая? – переспросил Джордан, не уверенный в том,
что верно понял. Она снова шепнула что-то, и глаза Джордана широко раскрылись.
Он уставился на нее, и плечи снова затряслись, но уже от смеха. Сначала тихого,
а потом ликующего, радостного, громом отдавшегося в мертвенной тишине дома.
Вдовствующая герцогиня, доктор и Тони вбежали в комнату, в полной уверенности,
что Джордан помешался от горя. – Тони, – едва выговорил Джордан сквозь взрывы
хохота, по-прежнему не выпуская руку жены, – Александра считает, что у Элизабет
Грейнджфилд слишком толстые пальцы!
Услышав шаги Джордана, Александра повернула голову на
подушке. С того ужасного вечера прошло двое суток, два дня и две ночи лихорадки
и бреда. И каждый раз, ненадолго приходя в себя, она видела сидевшего у постели
Джордана с осунувшимся, измученным лицом.
Теперь Александра наконец очнулась и очень хотела услышать
тот же нежный голос, что два дня назад, увидеть горящую в глазах любовь. Однако
Джордан выглядел сдержанным, совершенно невозмутимым и таким отстраненным, что
Александра на миг смутилась – неужели ей привиделась та душераздирающая сцена у
ее постели, когда он изливал душу в полной уверенности, что жена умирает?
– Как ты себя чувствуешь? – спросил он с вежливой
озабоченностью, словно обращаясь к малознакомому человеку.
– Благодарю вас, прекрасно, – ответила она так же любезно. –
Немного устала.
– Ты, по-видимому, желаешь узнать, что случилось два дня
назад?
На самом деле Александре хотелось только, чтобы он обнял ее
и признался в любви.
– Да, конечно, – ответила она вслух, удивляясь непредсказуемой
смене его настроений.
