На что еще может надеяться женщина, кроме того, что Тони уже
предложил? Впервые Александру осенило, что, хотя она и издевалась над
романтическими фантазиями Мэри Эллен, сама вела себя как глупенькая,
сентиментальная школьница. Тони она не безразлична. И в ее силах подарить ему
счастье. Алекс неожиданно почувствовала себя окрыленной, а на душе стало так
легко и тепло, как не бывало уже много лет. Она всецело посвятит себя Тони,
сделает его жизнь радостной, родит ему детей.
Дети… Мысль о малыше, которого она когда-нибудь возьмет на
руки, стала решающим аргументом в споре. Из всех ее лондонских знакомых Тони
был единственным, который хотел от жизни того же, что она.
Джордан из последних сил помог измученному другу подняться
и, положив его руку себе на плечи, потащил Джорджа Моргана через неглубокую
речушку. Оказавшись на другом берегу, улыбающийся, хотя и изнуренный, Джордан
поднял глаза к низко висевшему над горизонтом солнцу, пытаясь определить время.
Часов пять вечера, решил он наконец.
В пять часов вечера он впервые увидел солдат в английских
мундирах, пробирающихся сквозь редкий лес. Англичане… Свобода… Дом.
Если повезет, он уже через три-четыре недели окажется дома.
Глава 19
Александра медленно спускалась по лестнице, волоча за собой
шлейф платья из тяжелого светло-голубого атласа, расшитого по вырезу и широким
рукавам жемчугом, бриллиантами и голубыми цирконами. Собравшиеся внизу слуги с
сияющими лицами ловили каждое ее движение.
Пенроуз открыл для нее входную дверь, как делал до того
сотни раз, но сегодня, провожая Алекс в собор, где должна была состояться
церемония венчания он расплылся в улыбке и низко поклонился.
В близоруких глазах Филберта стояли слезы, когда Александра
на прощание крепко обняла его.
– Поосторожнее, – прошептал он, – не запачкайте платье.
Он вечно донимал ее подобными наставлениями, и девушка, в
свою очередь, растрогалась до слез.
Эти два старика и дядюшка Монти и были ее семьей. Мать
продала дом в Моршеме, отправилась в долгое путешествие и даже не подумала
приехать на свадьбу. Мэри Эллен должна была вот-вот разрешиться первым
ребенком, поэтому тоже не смогла отправиться с мужем в Лондон. Зато Мелани,
только недавно обнаружившая, что беременна, все-таки смогла быть подружкой
Алекс, поскольку беременность еще не была заметна.
– Ты готова, дорогая? – осведомился радостный дядя Монти,
предлагая ей руку.
– Постарайтесь не наступить на шлейф, – строго предупредила
вдовствующая герцогиня, окидывая беднягу критическим взглядом от седоволосой
макушки до начищенных черных сапог. Все последние дни она непрестанно читала
наставления сэру Монтегю относительно его поведения, обязанностей на свадьбе и
преимуществ трезвой жизни, третируя его так немилосердно, что совершенно
запугала и уничтожила старика.
Заметив у него на щеках подозрительный – румянец, герцогиня
мгновенно насторожилась.
– Сэр Монтегю! – провозгласила она, негодующе сверкая глазами.
– Вы снова прикладывались к кларету?
– Конечно, нет! – возмущенно прогремел дядюшка Монти,
надуваясь, словно оскорбленный петух, хотя все утро не расставался с бутылкой
мадеры. – Не выношу кларет! Ни букета, ни крепости!
– Не важно, – нетерпеливо перебила его герцогиня. – Помните
только, что я вам говорила: после того как проводите Александру к алтарю,
вернетесь к нашей скамье, сядете рядом со мной и не пошевелитесь до окончания
церемонии. Понятно? Я дам вам знак, когда нужно подняться и выступить в проход.
Все остальные будут сидеть, пока мы не встанем. Я выражаюсь достаточно ясно?
– Я еще не впал в детство, мадам. В конце концов, его
величество недаром произвел меня в рыцари.
– Вы долго не проживете и покроете себя позором, если
совершите хотя бы одну ошибку, – предупредила досточтимая леди, натягивая
поданные Пенроузом жемчужно-серые перчатки. – Я не допущу столь омерзительного
проявления непочтительности, как в прошлое воскресенье! Не могла поверить, что
вы способны задремать посреди проповеди, да еще отвратительно громко храпеть
при этом!
Дядюшка Монти забрался в карету и с видом мученика покосился
на Александру. Его взгляд красноречиво говорил: «Не знаю, девочка, как ты
умудряешься жить в одном доме с этой старой гарпией!»
Александра улыбнулась. Она так же хорошо, как и он, знала,
что краска, залившая его щеки, свидетельствует о почти допитой с утра бутылке
мадеры.
Устроившись поудобнее на сиденьях экипажа с гербом Хоторнов
на дверце, уносившего ее к будущему мужу, Александра смотрела в окно, на
оживленные улицы. Мелани ехала впереди, в другой карете, с Родериком
Карстерзом, согласившимся быть шафером Энтони.
Позади на несколько миль растянулась цепочка элегантных
экипажей, чьи владельцы спешили увидеть самую громкую свадьбу сезона.
«Как странно, – подумала Александра, – что я так нервничала
и волновалась перед первым венчанием!» Пятнадцать месяцев назад, когда она
вошла в тишину гостиной, чтобы соединить свою жизнь с жизнью Джордана, ее
колени подкашивались, а сердце колотилось так, что, казалось, вот-вот
разорвется.
Но теперь… всего через час она станет женой Энтони перед
тремя тысячами приглашенных на свадьбу гостей и чувствовала себя совершенно,
абсолютно, безгранично спокойной. Безмятежной. Хладнокровной. Невозмутимой.
Александра поспешно выбросила из головы нелепые мысли.
– Почему вы еле тащитесь? – рявкнул Джордан кучеру фаэтона,
предоставленного в его распоряжение капитаном «Фолкона» и невыносимо медленно
пробиравшегося к дому на Аппер-Брук-стрит.
– Не знаю, ваша светлость. Похоже, что-то происходит возле
собора.
Джордан по привычке взглянул на солнце, пытаясь определить,
который час. У него уже давно не было такой роскоши, как часы, хотя раньше он
владел едва ли не десятком шедевров часового искусства в золотых, украшенных
драгоценными камнями корпусах. И при этом нисколько их не ценил. Он вообще
принимал как должное все, что имел. Однако после почти полутора лет лишений и
страданий Джордан сильно сомневался, что когда-нибудь снова обретет эту
привычку.
Звуки и уличные сценки Лондона, которыми он, казалось,
никогда не насытится, постепенно поблекли, отошли на задний план при мысли о
том, какое потрясение ожидает родных.
Бабушка все еще жива – Джордан узнал это от капитана
«Фолкона», который прочел в газете, что ее светлость собирается провести сезон
в Лондоне. Если, на его счастье, она живет в своем городском доме, Джордан
сначала пошлет ей записку, чтобы не испугать своим внезапным появлением. Тони,
если он, конечно, в городе, несомненно, остановился в доме Джордана на
Аппер-Брук-стрит, считая его своим.
