– Мелани, подождите, – пробормотала Александра, хотя на
самом деле не слишком противилась этой части плана подруги, особенно сейчас,
когда усталость все сильнее одолевала ее. – Пообещайте, что не предпримете
ничего, не посоветовавшись со мной.
– Прекрасно! – весело кивнула Мелани и, помахав на прощание
рукой, исчезла.
Дремота смежила веки Александры, и она свернулась клубочком
в уголке дивана. Разбудил ее звон часов, пробивших десять, и шум голосов
бесконечных визитеров в холле. Приподнявшись на локте, Александра недоуменно
заморгала, удивленная тем, что уснула так рано. Наконец она села, прислушиваясь
к громким шагам и непрерывному стуку входных дверей и сонно удивляясь, почему,
кажется, весь свет стремится сегодня побывать у них… И тут она вспомнила.
Хок вернулся!
Очевидно, все считали, что он дома, и спешили поскорее
увидеть его и поговорить – вопреки правилам этикета, предписывающим подождать
хотя бы до завтра.
«Хок, должно быть, предвидел это», – решила Александра,
переодеваясь в шелковый пеньюар и ложась в кровать. Возможно, именно потому и
предпочел провести ночь в доме герцогини, предоставив остальным домашним
справляться с назойливыми посетителями.
Муж, без сомнения, сейчас уже спит, наслаждаясь покоем и
одиночеством.
Глава 20
Однако Александра ошиблась. Джордану было вовсе не до сна, и
уж тем более он не наслаждался сегодняшним вечером.
Сидя в гостиной дома герцогини в обществе троих друзей,
приехавших навестить его, он с непроницаемым выражением лица слушал
повествование четвертого гостя, Родди Карстерза, явившегося, по-видимому,
специально для того, чтобы поведать «забавные» истории о похождениях
Александры.
Джордан с неослабевающим вниманием вот уже почти час слушал
рассказы Родди. Нельзя сказать, что он при этом был немного недоволен, сильно
раздражен или раздосадован. Он был вне себя от бешенства. Пока он ночи напролет
тревожился, что сталось с обезумевшей от горя любящей молодой женой, та успела
взбудоражить весь Лондон! Пока он заживо гнил в тюрьме, поклонники дрались за
малейший знак ее внимания! Пока он лежал в оковах Алекс выиграла скачки в
Грешем-Грин и даже вызвала на шуточный поединок лорда Мейберри, причем своими
облегающими мужскими лосинами сумела так интриговать противника, что
прославленный фехтовальщик был вынужден признать поражение. Она посещала
ярмарки, оказалась замешанной в какую-то двусмысленную историю с викарием
Сотби, которому, как мог поклясться Джордан, было не менее семидесяти лет. И
это еще далеко не все!
Если верить Карстерзу, более шести дюжин поклонников просили
у Тони ее руки. Отвергнутые обожатели сначала спорили, потом ссорились из-за
Александры, и, наконец, один из них, Марбли, пытался похитить ее; какой-то
молодой щеголь, Сивли, опубликовал стихотворение, прославляющее ее прелести,
под заглавием «Ода Алекс»; старый дурень Дилбек назвал в ее честь сорт роз…
Откинувшись в кресле, Джордан скрестил ноги, поднес к губам
бокал с бренди, продолжая прислушиваться к голосу Родди. Однако на его лице не
отражалось ничего, кроме легкого удивления. Он знал: иной реакции от него и не
ожидали; предполагалось, что таковы все светские браки – мужья и жены были
вольны делать что заблагорассудится, пока открыто не нарушали правил приличия.
С другой стороны, среди связанного тесными узами братства высокородных
джентльменов было принято, чтобы самые близкие друзья извещали мужчину – со
всей возможной деликатностью, конечно, – когда поведение его жены угрожало
перейти допустимые границы и навлечь позор на доброе имя. Вероятно, именно
поэтому его приятели не слишком старались заставить Родди придержать язык.
Карстерз ухитрился приехать одновременно с остальными и
только по этой причине был впущен в дом. Джордан относился к Родди как к
случайному знакомому и к тому же невыносимому сплетнику. И хотя остальные неоднократно
пытались вынудить Карстерза сменить тему, по их деланно-безразличным лицам было
видно, что тот скорее всего говорит правду.
Джордан задумчиво взглянул на него, размышляя, почему тот не
поленился примчаться сюда и поскорее ??росветить «обманутого» мужа. Всякому в
обществе было известно, что Джордан считал женщин годными лишь на то, чтобы
развлекать его в постели. Вряд ли кто-то мог заподозрить, что он способен
потерять голову из-за хорошенького личика или роскошного тела. Как были бы они
потрясены, узнав, что он сходил с ума по очаровательной темноволосой куколке
задолго до того, как она расцвела и стала настоящей красавицей.
Четыре человека, собравшиеся в гостиной на Глочестер-стрит,
были бы одинаково ошеломлены, поняв, что внешне бесстрастный, вежливо
улыбающийся Джордан кипит от ярости. Почему, черт побери. Тони позволил
Александре зайти так далеко и как могла его властная бабка быть настолько
слепа? Очевидно, носительнице титула герцогини Хоторн все сходит с рук! Джордан
не мог переделать прошлое, однако в его власти изменить будущее этой женщины!
Но сильнее всего его злили не выходки жены и даже не ее увлечения.
Как ни странно, больше всего его приводило в бешенство то,
казалось бы, совершенно незначительное обстоятельство, что все называли ее
Алекс. Все. Все общество, похоже, было на короткой ноге с герцогиней Хоторн,
особенно его мужская половина.
Джордан взглянул на маячившего в дверях лакея и едва заметно
качнул головой, давая знать, что не следует вновь наполнять бокалы гостей.
Подождав, пока Родди переведет дыхание, Джордан без зазрения совести солгал:
– Надеюсь, вы извините нас, Карстерз. Мне и этим джентльменам
необходимо заняться делами.
Родди дружелюбно кивнул и направился к двери, но не раньше,
чем нанес последний удар.
– Рад, что вы снова среди нас, Хоторн. Жаль, однако, беднягу
Тони. Он так же безнадежно влюблен в Алекс, как Уилстон, Грешем, Файтс, Морсби
и несколько десятков других…
– Включая вас? – холодно осведомился Джордан. И Родди
невозмутимо поднял брови:
– Конечно.
После его ухода двое из друзей Джордана, лорд Хастингс и
лорд Фейрфакс, тоже поднялись, смущенно переглядываясь. Чтобы немного ослабить
напряжение, лорд Хастингс счел за лучшее затронуть тему Королевских скачек,
двухдневного стипль-чеза
[8]
, участвовать в которых считалось делом чести
каждого аристократа.
– Вы собираетесь скакать на черном жеребце, Хок? –
осведомился он.
– Не знаю. Вероятно, на одной из своих лошадей, – ответил
Джордан, одновременно силясь подавить злость на Карстерза и вызвать в памяти
бесшабашную радость полета и победы на самых престижных скачках года.
– Я так и знал. Готов поставить на вас, если выберете
Сатану.
