Все это вместе взятое яснее слов говорило о том, какого
мнения придерживался Джордж Лоренс об Алекс и Фелисии.
Впрочем, в одном он обошелся одинаково с обеими семьями –
оставил их без гроша.
Алекс пришлось ради матери схоронить глубоко в сердце боль
предательства и попытаться вести себя как обычно, но печаль Фелисии обернулась
яростью. Миссис Лоренс почти не выходила из своей комнаты, бережно лелея
оскорбленные чувства и предоставляя девочке вести дела. Два с половиной года
Фелисия не проявляла ни малейшего интереса ни к хозяйству, ни к скорбящей
дочери и открывала рот лишь затем, чтобы пожаловаться на несправедливость
судьбы и измену мужа.
Однако шесть месяцев назад миссис Лоренс поняла, что
положение не настолько безнадежно, как она считала. Она наконец нашла способ
избежать уготованной ей печальной участи, и орудием избавления должна была
послужить Александра. Фелисия решила, что дочь просто обязана поймать мужа,
который спасет их обеих от нужды и бедности. С этой целью Фелисия обратила
самое пристальное внимание на все сколько-нибудь состоятельные семейства в
округе. Но только Хелмсли, по мнению вдовы, оказались достойными ее былого
положения и честолюбивых устремлений, и поэтому их сын Уилл отныне в ее глазах
стал самым подходящим женихом для дочери, несмотря на то что он был весьма
скучным, не слишком умным, забитым, ничем не примечательным молодым чело-чеком,
всецело находившимся под влиянием своих властных родителей, ярых фанатиков-пуритан.
– Я пригласила к ужину сквайра с женой, – сообщила миссис
Лоренс, не отводя глаз от зеркала. – И Пенроуз обещал приготовить превосходный
обед. – Пенроуз – дворецкий, мама. Нельзя ожидать от него кулинарных изысков!
– Я прекрасно осведомлена о том, какую должность занимает
Пенроуз в нашем доме, Александра. Однако он стряпает лучше тебя и Филберта, так
что придется ему потрудиться. Кстати, насчет рыбы, – продолжала она, деликатно
вздрагивая, – мне хотелось бы, чтобы ее не так часто подавали, как в последнее
время. Никогда особенно не любила рыбу!
Александра, добывавшая для семьи пропитание, покраснела,
словно сознавая, что не смогла достойно выполнить долг главы этого странного
семейства.
– Прости, мама, но дичь почему-то почти не попадается. Завтра
я отправлюсь подальше в лес и посмотрю, не удастся ли добыть что-то получше. Ну
а сейчас я уезжаю и вернусь поздно.
– Поздно?! – охнула мать. – Но ты должна, слышишь, должна
приехать к ужину! Ты ведь знаешь, какое огромное значение придают сквайр с супругой
женской скромности и хорошим манерам… хотя меня терзает сама мысль о том, как
посмел этот человек оставить нас в-столь безвыходном положении, что теперь
приходится считаться с каким-то сквайром!
Александре даже не стоило спрашивать, кто он, этот человек.
Ее мать всегда упоминала о Джордже именно в таких выражениях либо небрежно
бросала «твой отец», словно винила дочь за то, что та выбрала себе недостойного
родителя, а она, миссис Лоренс, была лишь невинной жертвой этого выбора.
– В таком случае ты не обязана считаться со сквайром, –
спокойно, но твердо отрезала Александра, – поскольку я не выйду за Уилла
Хелмсли, даже если это спасет меня от голодной смерти, что, конечно, нам ни в
малейшей степени не грозит.
– Не смей спорить со мной! – разъяренно прошипела мать,
охваченная ужасом и отчаянием. – Я требую, чтобы ты вела себя как подобает
благородной молодой леди. И никаких больше шатаний по окрестностям! Хелмсли не
позволят, чтобы имени их будущей невестки коснулась хотя бы тень скандала!
– Я не желаю иметь ничего общего с Хелмсли! – воскликнула
Александра, из последних сил стараясь сохранить хладнокровие. – Ненавижу Уилла
Хелмсли, и, к твоему сведению, – закончила она, забыв в запальчивости, что
рассудок матери держится на волоске, – Мэри Эллен сказала, что Уилл
предпочитает молоденьких мальчиков.
Однако невероятная непристойность этого объявления, которое
Алекс вряд ли понимала сама до конца, не дошла до миссис Лоренс.
– Ну да… конечно, большинство молодых людей выбирают
общество своих приятелей. Впрочем… – продолжала она, вставая и прохаживаясь по
комнате неловкой походкой человека, бывшего долго прикованным к постели, –
именно поэтому он не выказывает сильной склонности к женитьбе на тебе,
Александра.
Она оглядела старые узкие коричневые штаны, белую
распахнутую сорочку с широкими рукавами и коричневые сапоги, носившие следы
поспешной чистки. В этом костюме девушка напоминала юношу из обедневшей, но
некогда состоятельной семьи.
– Ты должна начать появляться в платьях, хотя молодой Уилл,
кажется, не возражает против твоего вида. Доведенная до предела, Алекс тем не
менее терпеливо объяснила:
– Мама, все мои платья мне давно уже выше колена.
– Я велела тебе переделать одно из моих.
– Но я плохо управляюсь с иглой… Миссис Лоренс остановилась
и наградила дочь негодующим взглядом.
– Вижу, ты пытаешься любым способом воспрепятствовать
помолвке, но я намереваюсь положить конец этому жалкому существованию, которое
мы ведем, и сын сквайра Хелмсли – наша единственная надежда. – Она мрачно
нахмурилась, уставившись на упрямую женщину-ребенка, стоявшую в дверях. Бледное
лицо исказила гримаса горького сожаления. – Понимаю, Александра, мы никогда не
были по-настоящему близки, но только этот человек – виновник того, что ты
выросла буйным, неуправляемым сорванцом и теперь бродишь по окрестностям с
мерзким ружьем, в мужских штанах и вытворяешь все. что в голову взбредет.
Охваченная гневным смущением, Александра сухо ответила:
– Будь я бледным, слабым, беспомощным созданием, каким ты
хочешь меня видеть, все обитатели этого дома давно бы умерли с голоду.
У миссис Лоренс хватило совести немного смутиться.
– Да, ты права, но больше так продолжаться не может.
Несмотря на все твои усилия, у нас куча долгов! Знаю, псе три года я была не
слишком хорошей матерью, но наконец пришла в себя и должна принять меры для
того, чтобы благополучно выдать тебя замуж.
– Но я не люблю Уилла Хелмсли! – взорвалась Александра.
– Это даже к лучшему, – резко бросила миссис Лоренс. – Он по
крайней мере не сможет ранить тебя так сильно, как это сделал твой отец! Уилл –
отпрыск почтенной состоятельной семьи. Уж он-то не будет ie содержать в Лондоне
вторую жену и не проиграет все до последнего пенни!
Девушка поморщилась при этом грубом напоминании о
вероломстве отца, но мать невозмутимо добавила:
– Собственно говоря, нам очень повезло, что сквайр Хелмсли –
человек бесцеремонный и властный, иначе он вряд ли согласился бы видеть тебя
своей невесткой.
