Во избежание новых неприятностей мисс Ситон ограничилась в
этот день чтением в своей комнате и двумя прогулками к куче отбросов, где все
так же безуспешно пыталась приручить Вилли, предлагая ему приличную еду.
Перед ужином она прилегла на кровать и заснула, убаюканная
мыслью, что дальнейшего противостояния с Джейсоном Филдингом можно будет избежать,
попросту не попадаясь ему на глаза, и этого-то она сегодня как будто добилась.
Однако Виктория ошиблась. Когда она пробудилась, то увидела
Рут, раскладывающую в шкаф платья пастельных тонов.
– Это не мои вещи, Рут, – сонно сказала Виктория, выбираясь
из постели и щурясь от света свечей.
– Они ваши, мисс! – с энтузиазмом ответила горничная. – Его
милость специально посылал человека в Лондон за покупками.
– Пожалуйста, сообщите ему, что я их не буду носить, –
любезно, но твердо заявила девушка. Рут в волнении схватилась за горло.
– О нет, мисс, я не могу этого сделать. Правда не могу!
– Ну ладно, зато я могу! – сказала Виктория, направившись к
другому шкафу за своим платьем.
– Ваших платьев здесь нет, – с несчастным видом вымолвила
Рут. – Я.., унесла их по приказу его милости…
– Понятно, – по возможности мягко ответила Виктория,
чувствуя, что в ней, как в кипящем котле, бурлит такая злость, о существовании
которой она даже не подозревала.
Маленькая горничная заломила руки, в ее бесцветных глазах
еще сквозила надежда.
– Мисс, его милость сказал, что я смогу занять место вашей
камеристки, если сумею должным образом справиться с этим делом.
– Мне не нужна камеристка. Рут. Плечи Рут поникли.
– Это было бы настолько лучше того, чем я занимаюсь сейчас…
Перед этой сценой Виктория не могла устоять.
– Ну хорошо, – вздохнула она, выдавливая улыбку. – А чем
занимается камеристка?
– Ну, буду помогать вам одеваться, следить за тем, чтобы
ваша одежда всегда была чистой и выглаженной. Буду причесывать вас. Вы
разрешите? Ухаживать за вашими волосами… У вас такие чудесные волосы, а моя
мама всегда говорит, что из меня получился бы неплохой цирюльник.
Виктория скрепя сердце согласилась, надеясь тем самым
выиграть время и успокоиться, перед тем как встретиться лицом к лицу с
Джейсоном Филдингом.
Часом позже, облаченная в ниспадающее свободными складками
шелковое платье персикового цвета с длинными рукавами, она молча обозревала
себя в зеркало.
Ее тяжелые медные волосы были уложены на затылке в блестящие
локоны и повязаны шелковыми лентами под цвет платья, ее высокие скулы алели от
нарастающей злости, а сияющие сапфирами глаза искрились обидой и стыдом.
Виктории еще не доводилось не только видеть, но даже
представить себе такое роскошное платье, как было на ней сейчас, – с тесно
облегающим лифом и низким вырезом, вызывающе обнажающим верхнюю часть груди.
Еще не было случая, чтобы она была так мало удовлетворена своей внешностью, как
в эту минуту, когда ее силой заставляли проявлять откровенное неуважение к
своим покойным родителям.
– О, мисс, – восторженно всплеснула руками Рут, – вы
настолько прекрасны, что его милость не поверит своим глазам, когда увидит вас!
Предсказание Рут сбылось, но Виктория, когда входила в
столовую, была слишком взбешена, чтобы получить хоть малейшее удовлетворение
при виде его изумленного взгляда.
– Добрый вечер, дядя Чарльз, – сказала она, на мгновение
прижавшись к лицу герцога щекой, в то время как Джейсон приходил в себя. Затем
она резко повернулась и застыла в зловещем молчании, пока Филдинг-младший не
без удовольствия обозревал ее фигуру: от блестящих золотисто-каштановых локонов
и обнаженной части груди над корсажем и ниже – до носков элегантных шелковых
вечерних туфель, купленных по его заказу.
Виктория была непривычна к восторженным взорам джентльменов,
но в том нахальном, по-хозяйски бесстрастном рассматривании ее тела, которое
позволил себе Джейсон, не было ничего джентльменского.
– Осмотр завершен? – коротко спросила она. Он не спеша
перевел взгляд на ее глаза, и его жесткие губы тронула усмешка. Маркиз протянул
руку, и Виктория машинально отшатнулась, прежде чем поняла, что он лишь хотел
пододвинуть ей стул.
– Видимо, я совершил еще одну грубую, недопустимую в свете
ошибку вроде той, когда не постучал в дверь? – осведомился Филдинг-младший
тихим смеющимся голосом. Когда она занимала свое место, его губы были до
обидного близко к се щеке. – Так, значит, в Америке не принято помочь леди,
когда она садится?
Виктория отклонила голову.
– Вы помогаете мне сесть или собираетесь откусить мне ухо?
Его губы скривились в усмешке.
– Возможно, мне придется сделать это в том случае, если
новый шеф-повар будет нас скверно кормить. – Тут он, возвращаясь на свое место,
взглянул на герцога:
– Я рассчитал жирного француза.
Виктория вспомнила о той роли, которую невольно сыграла в
кухонной трагедии, но была настолько зла на Джейсона за его очередную выходку,
что даже чувство собственной вины не могло уравновесить ее эмоций.
Намереваясь разобраться с ним наедине, после ужина, она
сосредоточила все свое внимание на герцоге, но по мере того как на столе
менялись блюда, чувствовала себя все более неловко, постоянно ощущая на себе
взгляд Джейсона Филдинга, хотя этому несколько мешал подсвечник, расположенный
в центре стола.
Джейсон поднес к губам стакан с вином, продолжая наблюдать
за ней. Он знал, что «сиротка» злится на него за пропажу потрепанных черных
платьев и умирает от желания поквитаться с ним, – это можно было легко прочесть
в ее горящих от злости глазах.
"Какая гордая, одухотворенная красавица», –
беспристрастно оценил он. С самого начала она казалась очень славненькой, но он
никак не мог ожидать, что она превратится в самую настоящую красавицу, какой
оказалась в этот вечер, когда всего-навсего сбросила с себя непривлекательный
траурный наряд. Возможно, он так ненавидел отвратительный черный цвет, что это
затуманило ему глаза. Так или иначе, нет сомнений, что у нее на родине
поклонники исчислялись сотнями. И также не вызывает никакого сомнения, что она
вскружит голову и английским юношам. «Хотя, точнее, и юношам, и мужчинам», –
поправил он себя.
Но, несмотря на ее пышные, привлекательные формы и
опьяняющую красоту лица, он все более убеждался, что девушка абсолютно неопытна
и невинна, в точном соответствии с описанием герцога. Неискушенная невинность,
оказавшаяся под его кровом, за которую он, сам того не желая, нес
ответственность. Оказаться в амплуа ее покровителя – свирепого стража
целомудрия юной девы – сия мысль была настолько до смешного нелепой, что он
чуть не расхохотался вслух, но тем не менее именно эту роль ему предстояло
играть. Наверняка все, кто знает его, сочтут подобное абсурдом, принимая во
внимание его весьма скверную репутацию в отношении женщин.
